Полтава - [101]
Казаки говорили, что не одному Марку дан конь. Удивлялись и даже хвалили доселе скупого кошевого.
Кандыбин зять, Демьян Копысточка, сам напомнил о прежней дружбе. Распрю залили крепкой горелкой.
— Мир! Мир!
— Мир! Чего ругаться в лихое время? — обнял Демьян Марка. — Вот бы не прозевать казацтву удачного мига.
Одинаково думали Марко и Демьян, потому и обнимались...
В Переволочной казацтво гуляло ещё два дня. А на третий туда прибыли те казаки, которые беседовали в Кодаке. Зажилые не пожалели горелки и для прибывших. А затем все узнали: есть в Переволочной и послы от Мазепы. Если же здесь кошевой с клейнодами, если с ним пушки — так и казацкой раде вставать в Переволочной...
Радовалась голота, долго просидевшая в Кодаке.
У Марка с похмелья болела голова. Сначала он не вслушивался в слова мазепинских послов и не всматривался в подарки, хоть и без прежней злости глядел на них и молча терпел высловленную им устами Копысточки хвалу. Послами приехали генеральный судья Чуйкевич и бунчужный Мирович, а с ним и бывший киевский полковник Мокиевский.
Наконец Марко наставил ухо на посольскую речь. Чуйкевич говорил медленно, будто советовался с казаками. Умолкала даже шумная голота.
— Товариство! — журчали его слова. — Не уберёт царь городков. Нет... Уничтожит казацтво... Лишь только сил наберётся...
Мокиевский и Мирович кивали головами. Знать, заранее условились с Чуйкевичем.
Кто-то в толпе не выдержал:
— Как же быть?
Чуйкевич качал головой, будто перемешивая в ней мысли, и оттого наверх всплыло самое весомое:
— Силой надо принудить забрать городки!
— Слыхали! — в ответ много голосов. — А как?
Чуйкевич поднял руку с полусогнутым пальцем:
— Думаете, царь охраняет православную веру, а король против неё. А того не ведаете, что царь, побывав на чужбине, вздумал уничтожить православную веру, а всех вас сделать не только солдатами, но и латинянами! Уже папёж римский прислал ему благодарность за такие намерения. И в жёны царь выбрал себе женщину не нашей веры!
Мокиевский и Мирович облегчённо вздохнули, видя, как притихли запорожцы, хотя сами хорошо знали, что врёт, ой, врёт умница Чуйкевич.
После короткого затишья долго надрывалось товариство в крике:
— Царь — антихрист!
— Нет! Православную веру защищает!
— Зато его паны нас съедят!
— И жена уговорит его перейти в чужую веру!
Стонал майдан. Церковного звона не слышно. Только довбыши стуком перебивают гул. А когда немного угомонились казаки, Чуйкевич, подняв руку, где все красные пальцы сжаты в огромный кулак, успел посоветовать:
— Попробуем присоединиться к королю шведскому. Ведь Богдан Хмель когда-то об этом думал. Грозил московитам...
Новый гул прервал его совет. Но многие кричали утвердительно. Марко тоже неожиданно подумал, что Чуйкевич хоть и приехал от Мазепы, а говорит правду: от царя всего жди... Антихрист! Будет как на Дону. Поплывут и по Днепру плоты с казацкими трупами.
— Выгоним царя с московскими панами! — закричал Марко. — Волю гетманщине! Самостийну Украину!
— Волю! — поддержал Копысточка. — Царь — антихрист!
И началась свалка, после которой казаки снова пили и мирились, снова собирались на совет.
А на следующий день творилось то же самое. Уже в третий раз собралась рада, Нестулей, атаман переволочинский, охрип от криков, поскольку угождал кошевому и побаивался казацтва, однако, казалось, и сегодня ничего не будет решено, а только ещё сильнее вздуются кулаки. Гордиенко притих, загадочно вслушивался.
— Нельзя вступать в союз со шведами! — кричали одни.
Иные настаивали на своём:
— Как уберечься? Сила солому ломит!
Майдан ждал, что скажет Гордиенко. Ведь он посылал товариство на соединение с царскими войсками. Они отсюда недалеко, за Ворсклой. Вжались между шведами, чтобы ближе к запорожцам, к Днепру, к своим городкам на нём. Чтобы помешать шведам укрепить связь с татарами.
Неизвестность длилась долго. И наконец, когда вечернее солнце положило на широкий Днепр красные длинные тени, заговорил Гордиенко.
— Товариство! — прорезался неожиданно мощный голос. — Мы — сила. Доколе же нам терпеть позорные издевательства? Деды наши, наши отцы в земле зубами скрежещут, догадываясь о нашем безделье! Я правду говорю?
— Правду! Правду! — поддержали Гордиенка нарочито поставленные им казаки, так перемешивая снег с грязью, что она во все стороны летела брызгами. — Правда, батько! Нужно боронить Украину! Царь — антихрист!
Гордиенко ещё громче:
— Царь загонит украинцев за Волгу, а сюда пригонит своих бородатых кацапов да узкоглазых татар! Получается, правду говорят послы гетмана Мазепы — что хочет царь, то и делает. Получается, святую правду пишет гетман в своих письменах! Вот посмотрите на его парсуну, присланную нам в подарок!
Молодые казаки быстро подняли над возом что-то большое, яркое, красное — у Марка и глаза на лоб. Он уже видел эту парсуну. В Чернодубе! Это же её малевал брат Петрусь! Марко стал пробиваться поближе к возу. Это нелёгкая работа. На широкой плоскости живой человек в красном жупане! Глаза — многомудрые... Как же мог Марко не рассмотреть всего этого тогда, в церкви, когда показывал Петрусь эту парсуну, перед которой вмиг приумолкло всё товариство... Кто заслепил тогда глаза? Гордость заполнила Марка. Хорошо бы рассказать кому-нибудь о брате, да кому?
Автор объединяет популярные очерки о древнегреческом театре, о «легендарном» родоначальнике трагедии Дионисе, о выдающихся драматургах: Феспиде, Эсхиле, Софокле, Еврипиде, Аристофане, Менандре – об их творчестве и театральной жизни в античности.
В книге речь ведется о русских медиках. Здесь можно прочесть их полузабытые жизнеописания, начиная еще с основания первых лекарских школ в Москве и в Санкт-Петербурге, а уж тем более с учреждения первого в России Московского университета. Не обойдена также роль и Санкт-Петербургской медико-хирирургической академии.
В книге повествуется о медицине эпохи Средневековья. Перед глазами читателей медицинская наука предстанет в несколько непривычном своем обличии. Те, которые предпочтут обратиться сразу к определенным главам, – без малейшего промедления окажутся в центре интересных, значительных эпизодов в становлении медицинской науки. Из этих эпизодов, по нашему убеждению, как раз и соткана вся драматическая история медицинского врачевания.Предлагаемая книга может оказаться полезной для многих людей: и для тех из них, которые посвятили медицине всю свою предыдущую жизнь и знают о ней почти все, и для тех, кто изо всех сил старается как можно подальше держаться от любого врачебного кабинета.
В смутные времена появляются на исторической арене люди, которые впоследствии становятся темой исследования не одного поколения историков. Лжедмитрий — одна из самых ярких фигур такого рода. До сих нор не ясно его происхождение, до сих пор служит символом переменчивости народной любви стремительный взлёт самозванца и его страшная смерть. Станислав Венгловский обладает не только глубокими познаниями в области русской и польской истории, но также и умением строить увлекательный сюжет и облекать его в яркую литературную форму.
Пугачёвское восстание 1773–1775 годов началось с выступления яицких казаков и в скором времени переросло в полномасштабную крестьянскую войну под предводительством Е.И. Пугачёва. Поводом для начала волнений, охвативших огромные территории, стало чудесное объявление спасшегося «царя Петра Фёдоровича». Волнения начались 17 сентября 1773 года с Бударинского форпоста и продолжались вплоть до середины 1775 года, несмотря на военное поражение казацкой армии и пленение Пугачёва в сентябре 1774 года. Восстание охватило земли Яицкого войска, Оренбургский край, Урал, Прикамье, Башкирию, часть Западной Сибири, Среднее и Нижнее Поволжье.
Действие романа Т.Каипбергенова "Дастан о каракалпаках" разворачивается в середине второй половины XVIII века, когда каракалпаки, разделенные между собой на враждующие роды и племена, подверглись опустошительным набегам войск джуигарского, казахского и хивинского ханов. Свое спасение каракалпаки видели в добровольном присоединении к России. Осуществить эту народную мечту взялся Маман-бий, горячо любящий свою многострадальную родину.В том вошли вторая книга.
«… до корабельного строения в Воронеже было тихо.Лениво текла река, виляла по лугам. Возле самого города разливалась на два русла, образуя поросший дубами остров.В реке водилась рыба – язь, сом, окунь, щука, плотва. Из Дона заплывала стерлядка, но она была в редкость.Выше и ниже города берега были лесистые. Тут обитало множество дичи – лисы, зайцы, волки, барсуки, лоси. Медведей не было.Зато водился ценный зверь – бобер. Из него шубы и шапки делали такой дороговизны, что разве только боярам носить или купцам, какие побогаче.Но главное – полноводная была река, и лесу много.
Как детский писатель искоренял преступность, что делать с неверными жёнами, как разогнать толпу, изнурённую сенсорным голодом и многое другое.
«… «Но никакой речи о компенсации и быть не может, – продолжал раздумывать архиепископ. – Мать получает пенсию от Орлеанского муниципалитета, а братья и прочие родственники никаких прав – ни юридических, ни фактических – на компенсацию не имеют. А то, что они много пережили за эти двадцать пять лет, прошедшие со дня казни Жанны, – это, разумеется, естественно. Поэтому-то и получают они на руки реабилитационную бумагу».И, как бы читая его мысли, клирик подал Жану бумагу, составленную по всей форме: это была выписка из постановления суда.
Автор книги Борис Алмазов не только талантливый писатель, но и известный деятель казачьего движения , атаман. Поэтому в своем новом романе он особенно колоритно и сочно выписывает детали быта казаков, показывает, какую огромную роль сыграли они в освоении сибирских пространств.
Роман Александра Бородыни «Крепостной шпион» — остросюжетный исторический детектив. Действие переносит читателя в российскую столицу времён правления императора Павла I. Масонская ложа занята поисками эликсира бессмертия для самого государя. Неожиданно на её пути становится некая зловещая фигура — хозяин могучей преступной организации, злодей и растлитель, новгородский помещик Иван Бурса.
Иван Грозный... Кажется, нет героя в русской истории более известного. Но Ю. Слепухин находит новые слова, интонации, новые факты. И оживает Русь старинная в любви, трагедии, преследованиях, интригах и славе. Исторический роман и психологическая драма верности, долга, чувства.
В увлекательнейшем историческом романе Владислава Романова рассказывается о жизни Александра Невского (ок. 1220—1263). Имя этого доблестного воина, мудрого военачальника золотыми буквами вписано в мировую историю. В этой книге история жизни Александра Невского окутана мистическим ореолом, и он предстаёт перед читателями не просто как талантливый человек своей эпохи, но и как спаситель православия.