Польские повести - [38]
— А ну, выше голову. Смотри не реви. Это ничего. Я скоро вернусь. Видно, кому-то захотелось свести со мной счеты, а кому — я знаю. А ты жди меня. Райку паси в овраге, трава там хорошая. Как-нибудь перебьешся…
Я не сказал ему ни слова, не мог.
Долго смотрел вслед удалявшейся бричке. Молодой на прощание махнул рукой, Пани едва заметно кивнула в ответ. Отец все оглядывался на меня, лицо его расплывалось перед глазами. Бричка свернула за церковную ограду и скрылась из виду.
— Уехала, даже не оглянулась, — с горечью сказал Ксендз о Сабине.
И, словно бы сразу постарев на много лет, погруженный в свои невеселые думы, он, не глядя ни на меня, ни на Пани, сгорбившись, направился к дому.
— Постойте-ка, — обратился он к нам, — оставайтесь тут и покараульте, не идет ли кто. Нужно сейчас же перепрятать…
Мы видели, как он вернулся в сад. От ульев свернул к овину. Озирался по сторонам, прижимая, пряча на груди под черным длинным сюртуком какой-то сверток. Он пробыл в овине довольно долго, наконец вышел оттуда и с облегчением вздохнул.
— Твой Отец… — обратился он было ко мне, но замолк на полуслове, где-то за изгородью со стороны поля донесся голос Ярека:
— Отец Циприан! Отец Циприан! Хозяин!
Ярек перемахнул изгородь и, увидев нас, закричал уже во весь голос:
— Горит!
— Пожар? Где пожар? — всполошился Ксендз.
— В Поселке.
— А коров-то, коров зачем оставил? Ступай обратно!
Ксендз побежал к церкви, мы с Пани за ним. Стремглав поднялись по лесенке в Сабинину молельню. Небольшая котловина со всеми строениями Поселка была перед нами как на ладони. Горела профессорская усадьба, где последнее время жил Альберт. С каждой минутой пламя поднималось все выше.
— Дело плохо, поднялся ветер, — пробормотал Ксендз.
Он ухватил рукой веревку, свисавшую между балками перекрытия, и стал дергать ее, ритмично раскачиваясь всем корпусом из стороны в сторону.
Где-то над нами раздался тревожный, призывный звон. Я посмотрел на картину, и мне показалось, что языки пламени, в которые летела женщина, вдруг зашевелились и запылали ярче. Ветер свистел в нишах окон, шевелил присобранный занавес над картиной и букеты привядших цветов на полу. Пани все вглядывалась в солдата, державшего в руках по колоде карт. А я смотрел то на нее, то на женщину на картине. Губы Пани едва заметно шевелились, она шепнула что-то, но что именно, я не расслышал. Пани улыбалась, словно бы позабыв, где она и зачем сюда пришла. Колокол умолк, и она вздрогнула. Ксендз сердито потянул ее за руку.
— Пойдем отсюда. Хоть бы уж ты сюда не приходила. Хотя бы ты!
Мы торопливо спустились вниз. Возле церкви и на дороге толпились люди с баграми и ведрами в руках. Вскоре подоспел и Учитель с мальчишками постарше.
— Люди! — воскликнул Ксендз. — В Поселке пожар. Пан Учитель, вы распорядитесь!
Учитель уже обходил отдельные группы и что-то объяснял. Потом двинулся вперед и не пошел, а побежал к месту пожара, а мы за ним. Бежали напрямик, по меже, через поле, сокращая дорогу.
У реки уже пыхтел и стрекотал насос. Рабочие промысла выстроились цепочкой вдоль длинного резинового шланга. Остальные образовали второй ряд. Учитель и Ксендз расставляли людей и говорили им, что надо делать. В дело пошли ведра и бидоны. Под громкие возгласы, окрики, плеск воды и звон жести шли вверх в гору ведра с водой, шли туда, где над потрескивавшим и гудящим пламенем взвивались ввысь бурые клубы дыма.
Я тоже хотел вместе со всеми передавать ведра, но при первой же попытке упал и разлил воду. Меня прогнали. Я оказался слишком слаб.
Тогда я взобрался на откос, чтобы быть как можно ближе к месту пожара. Люди работали с невероятной быстротой. Одни, вооружившись длинными баграми, старались подцепить стропила и верхний венец дома. Другие взбирались по стремянкам, приставленным к правой, уцелевшей части дома, на крышу, стараясь залить водой огненную пасть пылавшего чердака. Непрерывно подаваемая насосом вода спасала их самих от огня. Огромные клубы пара с шипением поднимались вверх, время от времени закрывая спасателей.
Еще один шланг, которого я прежде не заметил, поливал водой пространство от горящего дома до Поселка. Тут же рядом проходил обшитый досками нефтепровод от скважины к резервуару. Обшивка начала кое-где тлеть. И теперь все силы были брошены туда. Рабочие на ходу сбрасывали с себя пропитанные нефтью брезентовые комбинезоны и спешили навстречу опасности. Но вот подвезли тележки, тачки с песком, и все принялись засыпать нефтепровод землей. Неожиданно с крыши раздался крик.
— Песку! Песку сюда. Нефть здесь.
— Нефть? Откуда на чердаке нефть? — загудели внизу голоса.
Кто-то объяснил, что в дом каждый день приносили пробы нефти из различных скважин.
— Но мы же их оставляли на крыльце, — горячился молодой рабочий с едва пробивающимися усиками, — а потом начальник эти пробы отсылал…
— Какой начальник?
— Да Альберт.
— А кто же еще? Конечно, Альберт.
— А где же он сам?
— Альберт уехал.
— Где-то еще отыскали нефть, и он с этим делом поехал.
— Кто нашел?
— Директор Пшениц.
— Нефть на крыше, вот хреновина!
— Он небось об этом и не знал. Не спятил же он!
— Кухарка у него полоумная.
Роман «Камень на камень» — одно из интереснейших произведений современной польской прозы последних лет. Книга отличается редким сочетанием философского осмысления мировоззрения крестьянина-хлебопашца с широким эпическим показом народной жизни, претворенным в судьбе героя, пережившего трагические события второй мировой войны, жесткие годы борьбы с оккупантом и трудные первые годы становления новой жизни в селе.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.