Он развернул листок и быстро пробежал глазами текст.
— У нас с тобой, — сухо обратился он к Рамону, — вечер свободен. Они не хотят, чтобы мы возвращались.
— Но вы в любом случае можете… — Елена растерянно указала рукой на принесенные Холли коробки.
Джек внезапно улыбнулся.
— Нет, благодарю. Для пикника сейчас нет настроения. Думаю, нашу порцию мы можем пожертвовать членам Комитета. — Он мягко похлопал Рамона по спине. — Не надо. Зато теперь мы можем пойти в клуб, поиграть…
— А как же Комитет, контракт?.. — слабо возразил Рамон.
Джек громко расхохотался.
— У Комитета имеется номер моего мобильного телефона, а контракт лежит у них на столе. Они могут позвонить в любой момент, когда пожелают его подписать. — С этими словами он вытеснил Рамона из кабинета и направился к лифтам. — Я три месяца провел за бумажной работой. Теперь хочу погулять, и как следует!
— В каком смысле — «погулять»? — поежился Рамон.
— Поесть, выпить, послушать музыку.
— Значит, званый ужин в «Комбайн Эдженсиз» ты хочешь пропустить? — сумрачно предрек Рамон. — Имей в виду, я тебе не компания.
На Джека это не произвело должного впечатления:
— Сходи на свидание.
— Разве я с кем-нибудь знаком здесь, в Париже?
— Ты очень впечатлил председательницу Комитета.
— Ну уж нет… — всерьез встревожился Рамон. Потом увидел улыбку Джека и расслабился: — Можешь сам назначить ей свидание.
Улыбка в какой-то момент исчезла из глаз Джека.
Черт возьми, подумал Рамон. Второй раз за полчаса так опростоволоситься! Чтобы скрыть смущение, он небрежно добавил:
— Та девчонка, что принесла пиццу, — ты бы мог взять у нее номер телефона. Тогда было бы с кем провести вечер.
Джек отрицательно качнул головой:
— Слишком воинственно настроенная. — Однако улыбнулся более живо. — Интересно, кто она такая на самом деле?
Они как раз выходили из лифта. Рамон с внезапным беспокойством обернулся на камеру наблюдения.
— Ты думаешь, ее специально подослали?
Джек расхохотался.
— Ну, ну. Остынь. Никто не станет подсылать соглядатая к людям, занимающимся охраной природы.
Джек с мрачной улыбкой обвел взглядом роскошный холл. Листья деревьев в огромных кадках слегка шевелились под ветерком из кондиционеров. В небольшом фонтанчике, стилизованном под барокко, журчала вода. Мраморные стены мягко блестели. Куда-то спешили люди, стуча каблуками но полу, их голоса терялись под высокими потолками холла.
Рамон передернул плечами:
— У меня всегда здесь голова идет кругом.
Тут он заметил, что Джек его не слушает: отбросив в сторону кейс, тот уже мчался через сияющий роскошный холл. В изумлении Рамон подобрал кейс и последовал за Джеком. Наконец он увидел, в чем дело.
Это была та самая разносчица пиццы. Она стояла, прижавшись спиной к мраморной стене. Бейсболки на ней уже не было. Над ней возвышался мужчина, что-то кричавший ей. Казалось, девушка не слышит его крика. Ее глаза были полны ужаса.
Рамону нередко приходилось сталкиваться с таким выражением лица. Джеку тоже. И у Рамона не возникло сомнений насчет того, как Джек отреагирует на это.
— О господи, — простонал Рамон. Сунув кейс Джека под мышку, он подошел ближе.
Джек был высокого роста, а последние три месяца постоянной физической работы сделали его настоящим атлетом. Но и обидчик девушки был сложен, как настоящий чемпион по боксу, — с широкими плечами и бычьей шеей. Джек явно не годился ему в противники, однако он уже держал его крепким захватом.
Рамон хорошо представлял, на что способен разгневанный Джек.
— Достаточно, — сказал он, беря Джека за плечо.
Джек глянул на него сверху вниз, как будто не понимая, где он оказался. Слегка тряхнул головой. Потом перевел взгляд на мужчину, которого держал за горло.
— Кто вы такой?
Тот пробурчал что-то неразборчивое. Потом поднял руку, пытаясь освободиться из мертвой хватки Джека. Джек слегка ослабил руки.
— Кто вам позволил нападать на женщину?
Мужчина тяжело дышал. Он был вне себя от злости.
Девушка, прижатая к стене, медленно выпрямилась. Черный ужас исчез из ее глаз, но лицо ее по-прежнему было бледным и испуганным. Золотисто-каштановые волосы рассыпались по плечам. Она залепетала:
— Он не имеет права. Он вообще мне никто. — Ее голос был очень звонким и юным.
Мужчина обернулся к девушке, и его лицо исказила отвратительная гримаса.
— Неужели? А у меня есть документ, согласно которому я — твой опекун.
Она поморщилась. Но не возразила.
— Чудесно, — пробормотал Рамон сквозь зубы. Потом, стараясь говорить убедительно, сказал громче: — Видишь, Джек, люди не хотят, чтобы мы вмешивались в их личные отношения…
Джек даже глазом не моргнул. Он посмотрел на девушку:
— Итак?
— Он женат на… на одной моей родственнице, — торопливо затараторила она. — Я у них ничего не просила и не хочу иметь с ними ничего общего.
Мужчина испустил яростный задушенный рык, который наконец привлек внимание охранников.
— Ты многим обязана Донне. И ты это знаешь. И я знаю.
Это звучало угрожающе даже для посторонних ушей. Девушка побелела. На носу ярче проступили золотые веснушки.
В их сторону направился охранник. Джек продолжал держать собеседника крепким захватом. Девушка посмотрела на Джека и умоляюще сжала руки:
