Политика Англии в Африке - [33]
Описывая все эти удобства и прелести городской жизни в Федерации, Блейк забывает, разумеется, упомянуть, что они не были доступны африканскому большинству населения. Возьмем, к примеру, отели. Ими могла пользоваться лишь европейская часть населения. В 1957 г. Ассоциация владельцев отелей Северной Родезии приняла решение об отмене «цветного барьера» в отелях и объявила их «нерасовыми». Однако это решение осталось на бумаге, и в ноябре 1959 г. Ассоциации пришлось-призвать к выполнению резолюции 1957 г. Но и вторая резолюция имела столь же малый эффект. Еще худшее положение-было в Южной Родезии. 24 октября 1959 г. премьер-министр этой колонии заявил, что правительство хотело бы видеть по крайней мере один или два многорасовых отеля в каждом большом центре, хотя их не было еще ни в Солсбери, ни в Булавайо. Он добавил, что оппозиция созданию «многорасовых отелей» была «значительной» [172].
Политика расовой дискриминации последовательно осуществлялась колониальными властями во всех сферах хозяйственной жизни. Система заработной платы в промышленности строилась по расовому признаку. На медных рудниках Северной Родезии средняя ежемесячная заработная плата рабочего-европейца составляла в 1954 г. от 105 до 112 ф. ст., а рабочего-африканца — всего 6–7 ф. ст. Средний доход работающего африканца в Северной Родезии в 1956 г. равнялся 70 ф. ст. в год, в то время как средний доход европейца— 1100 ф. ст. >106.
В Южной Родезии действовало и продолжает действовать расистское законодательство, попирающее национальное и человеческое достоинство африканцев. «Носители европейской „цивилизации" применяют по отношению к нашему народу грязные бандитские законы, — писал лидер партии Африканский союз народа Зимбабве Джошуа Нкомо. — К числу актов позорного законодательства несомненно относится и так называемый закон о смешанном сожительстве, который наносит величайшее оскорбление нашим женщинам. По этому „закону" белый колонист может взять себе в наложницы любую африканку. Зато другой закон предусматривает жестокие кары для африканца, если он посмеет лишь „подозрительно глянуть" на белую женщину. Колонизаторы изобрели закон и о наказании за „бродяжничество"»[173].
По сравнению с Южной Родезией в протекторатах Северной Родезии и Ньясаленде существовало меньше дискриминационных законов и постановлений, поскольку протектораты формально считались управляемыми на основе договоров, заключенных в период колонизации между Англией и местными вождями.
Однако, несмотря на отсутствие в протекторатах законов о территориальной сегрегации, фактически африканцы были изолированы от европейцев. «Цветной барьер» отделял африканцев от европейцев во всех областях политической, экономической, социальной и культурной жизни. Пропитанная расовыми предрассудками колонизаторская верхушка смотрела на африканцев как на «людей второго сорта». Им запрещалось пользоваться теми же магазинами, кинотеатрами, парикмахерскими, ресторанами, автобусами, какими пользовались белые. Дружба между белыми и африканцами, а также браки между ними рассматривались как тягчайшее преступление, хотя в протекторатах не было законодательства, запрещающего смешанные браки. Обучение и медицинское обслуживание были раздельными. Особенно ярко проявилась расовая дискриминация в области образования. В то время как дети европейцев были полностью охвачены обязательным и бесплатным образованием, дети африканцев практически были лишены возможности учиться. В результате 90 % местного населения протекторатов в период колониального режима оставалось неграмотным [174].
На экономику Ньясаленда пребывание в Федерации оказало парализующее влияние. С вступлением протектората в Федерацию резко сократились возможности для развития местного предпринимательства. Если за четыре года, предшествовавшие образованию Федерации, удельный вес отечественной продукции в ньясалендской экономике возрастал ежегодно на 16,5 %, то после 1953 г. этот прирост упал до 10,5 % [175].
Колониальные власти не только не заботились об экономическом развитии Ньясаленда, но и сознательно тормозили его. Правящие круги Англии рассматривали эту территорию, бедную природными ресурсами, как резервуар дешевой рабочей силы, призванный удовлетворять нужды горнорудной промышленности Северной и Южной Родезий. Пресекая строительство значительных объектов, а также используя тяжелый налоговый пресс, английские власти вынуждали десятки тысяч жителей страны уходить на заработки в соседние более развитые в экономическом отношении территории. Отходничество стало подлинным бичом для африканского населения Ньясаленда. В 1957 г., например, около 140 тыс. взрослых мужчин протектората работали за его пределами: 100 тыс. в Южной Родезии, 26 тыс. в Южной Африке, 13 тыс. в Северной Родезии. В самом Ньясаленде по найму в этом же году работали 92 тыс.[176]. «Люди, как невесело говорят африканцы, составляют главный предмет ньясалендского „экспорта", „экспорта" необычного, который не только не приносит никаких доходов стране, но, наоборот, дезорганизует ее экономику и обрекает тысячи африканцев на горе и лишения»
