Полет кроншнепов - [86]

— Ты сидела за столиком немного впереди. Как тебе известно, Эйбль-Эйбесфельдт[54] открыл, что во время еды обычно не смотрят по сторонам, и, раз ты была в моем поле зрения, я обратил внимание, как ты дрожала.

— О, — сказала она.

Резкий звонок, возвестивший начало заседания, прервал наш разговор. Все участники конгресса устремились в зал. Ох уж эти дисциплинированные немцы! Я поплелся следом за ней и, когда звонок замолчал, сказал:

— О сурках мы еще непременно поговорим.

— Да, с удовольствием, — ответила она.

— Когда? В большой перерыв?

— Нет, меня и моих коллег пригласили на «круглый стол» по закономерностям размножения при парном и групповом браках. Ты тоже там будешь?

— Я собирался пойти на другую дискуссию «круглого стола» — по вопросам эволюции поведения животных в ситуации ухаживания.

— А после я пойду к себе в гостиницу. Я немного простужена, потому что…

Она вдруг умолкла и посмотрела на меня смущенно и в то же время вызывающе. Похоже, это был ее ответ на мои недавние слова.

— А что ты делаешь вечером? — спросил я.

— Пока не знаю.

— Где будешь обедать?

— Понятия не имею.

— Тогда, может, пообедаем где-нибудь в городе? И спокойно поговорим о твоих сурках.

— Хорошо.

— Как же мы договоримся?

— В котором часу ты пойдешь обедать?

— Часиков в семь.

— Вот и зайди в это время за мной в «Банхоф».

Само собой разумеется, в первой половине дня я сидел рядом с ней. Из докладов мне больше всего запомнился один — о брачных танцах empididae, мух-толкунчиков. Самки некоторых видов этих насекомых во время спаривания с аппетитом пожирают своих самцов. У целого ряда видов самец предварительно ловит небольшую мушку и преподносит ее самке. Самка начинает есть это подношение, и самец может безнаказанно приблизиться к ней. У других видов самец тоже ловит мушку, но не сразу отдает ее самке, а сперва танцует со своей добычей, привлекая внимание самки. В отдельных случаях самец опутывает пойманную мушку паутиной, получая своеобразный «баллончик» с мушкой в середине. Брачный танец с таким «баллончиком» выглядит гораздо эффектней. Наконец, имеются и такие виды толкунчиков, у которых самец сплетает пустой «баллончик» без всякой начинки. С ним он танцует и его преподносит в дар самке непосредственно перед спариванием.

В большой перерыв я бесцельно шатался по всей территории между университетскими зданиями. Следовало бы сходить на «круглый стол», но надо мной раскинулось такое восхитительно ясное небо, что я никак не мог заставить себя вернуться в закрытое помещение. Нет, уж лучше погулять. Я направился в лес, окружавший здания. Затея оказалась не вполне безобидной: несколько раз я попадал под целый дождь спелых желудей. Порой слышались и выстрелы. Разве здесь можно охотиться? Я частенько поглядывал на голубое небо. Почему эти ослепительно белые облака не двигаются? Из-за этого кажется, будто и время остановилось. Значит, и вечер никогда не настанет! Я все дальше уходил от университетской территории. Через некоторое время я обнаружил, что не имею ни малейшего представления о том, как выбраться отсюда. Наверху прыгали белки, кричал невидимый в вершинах зеленый дятел, фламандская сойка собирала желуди. Как странно: вот я гуляю в лесу, а там, чуть подальше, люди вырубили деревья, понастроили зданий и собрались в них, чтобы обсуждать поведение животных, то самое поведение, которое здесь, в лесу, можно свободно наблюдать в любую минуту. Зачем мне возвращаться? Имеет ли смысл вообще слушать такие доклады? Разве это не то же самое, что читать о поэтах, не зная как следует их произведений! Но я обязан вернуться, мой университет платит мне за то, чтобы я присутствовал на конгрессе, а не за прогулки по лесу. Кстати, сейчас уже осень, и никаких брачных танцев здесь не увидишь, о продолжении рода напоминают только грибы, пышно разросшиеся повсюду и рассыпающие свои споры. Но грибы не устраивают брачных игр. Так что пора возвращаться. Я выбрал, казалось, нужную тропинку, но она никак не желала вывести меня из лесу. За каждым поворотом опять открывались новые повороты, подъемы и спуски, внезапно появлялись новые дорожки и снова пропадали в сухой листве. Я стал взбираться на холм: с высокого места легче сориентироваться. Когда наконец, тяжело дыша, я добрался доверху, то увидел в небольшой долине город с холодными, белыми зданиями, старый замок и множество колоколен. В городе, казалось, не было никакого движения, и я очень забеспокоился — не могло же время на самом деле остановиться. Ты сошел с ума, прошептал я про себя, время не остановилось, и в ту же минуту, к моему величайшему облегчению, заметил идущий поезд. Я пошел по направлению к нему, но, когда вышел на опушку леса, поезд, конечно, уже скрылся из виду. В следующем лесу стоял такой пьянящий запах тления, что я невольно замедлил шаг. Но уже не тревожился, я знал теперь, в каком направлении мне идти, и, только дойдя до крайних домов, вспомнил, что надо-то мне было не в город, а к бетонным коробкам университета. Время было уже позднее, я слишком долго блуждал по лесу. И возвращаться теперь не имело смысла. По длинному пешеходному мосту через реку я вошел в Старый город. В конце моста манила к себе большая вывеска. «Universitätsbuchhandlung»