Полдень, XXI век, 2012 № 11 - [50]

В перерыве я делаю знак своему самому старому протеже. Он подходит ко мне. «Если хочешь лететь – лети!» – говорю я ему. Он ничего не отвечает, но уголки его губ начинают дрожать и опускаться вниз, в странной горестной благодарности. Он столько раз смотрел на фотографии Земли. Вначале, еще мальчиком, он клеил панорамы, снятые с холма на модную «Лейку», потом мечтал стать летчиком-картографом. Я повстречал его именно тогда, когда он с помощью циркуля и карандаша, будучи десятилетним ребенком, нарисовал свою первую карту. Это он все свои деньги вложил в картографирование Земли, а потом и Луны. Это благодаря ему, совершенно бесплатно, каждый может посмотреть, как выглядит Земля с поверхности Луны. И с каждой секундой благодаря спутникам все точнее и точнее, все ближе и ближе. Он всегда был тем человеком, который, выходя из дома, поднимал голову вверх и, прищурившись, совершенно отчетливо представлял себе, как он выглядит в глазах летящей птицы. Он, который запустил уже десятки спутников на орбиту, наконец, получил разрешение полететь самому, на сорок лет позже, чем ему бы этого хотелось. Я беру его руку в свою и крепко сжимаю, не отпуская всю долгую минуту встречи наших глаз.

«Дела никому не надо передавать. Я на тебя еще рассчитываю». Он только кивает в ответ и отходит.

А вечером, как и в те времена, когда ковш Большой Медведицы больше напоминал ромб, меня ждет изголодавшаяся самка. Любопытная и практичная, в избытке наделенная именно теми качествами, которые я в нее заложил.

Я забираю Катю из отеля, и мы едем на побережье ужинать в рыбном ресторане и гулять по берегу. На месте моего первого купания на этом континенте. Несколько километров побережья издавна принадлежат мне, переходя по наследству от одного протеже к другому. Мои долгие прогулки уже давно проложили тропы. А палка раздробила немало камней на пляже.

Катя прекрасно выспалась, по ее лицу блуждает улыбка. А рука, которой она опирается на мою руку, стала невесомой.

– На сколько лет я помолодела, Володя? – спрашивает она. – Мне сегодня пришлось обновить свой гардероб. Включая некоторые аксессуары, размер которых, увы, в последние годы менялся только в сторону уменьшения.

– Прости, что я ввел тебя в расходы, – отшучиваюсь я. – Всякая женщина почувствует себя моложе рядом с мужчиной настолько старше ее.

Она сжимает моё предплечье и останавливается.

– Скажи, Володя, сколько тебе все-таки лет?

Сколько же, в самом деле, мне лет? Если считать время, проведенное в пути моей сущности, то, пожалуй, немногие камни, которые нас окружали, могли сравниться со мной по возрасту. Если как автомату, то имеет ли смысл считать возраст по времени чистки зубов и ботинок? Перекладывания книг на полках? Если как человеку… Как мужчине… вероятно, я уже становлюсь стариком. Совсем скоро я перестану интересоваться и самой жизнью – навсегда растворюсь среди программ глобальной сети.

Только жизнь может изучать мир. В моих миллионнолетних скитаниях в космосе просто бессмысленно было оставаться на планетах, пускай и безумно интересных, на которых не зародилась жизнь. Когда я прилетел на Землю, случился катаклизм космического масштаба, и царство ящеров стало исчезать с лица Земли. И это было первой моей большой потерей.

Сделав из людей своих помощников, просто прилетев сюда, насколько я изменил здешний мир? Каждую минуту я содрогаюсь от страха не успеть сохранить жизнь на Земле. И если так случится – я буду главным виновником ее гибели.

– Но при этом ты – единственный шанс на ее спасение, – говорит Катя, и я ей верю. Хотя глупо верить влюбленной в тебя женщине.

Мы сидим на берегу океана, на давно облюбованном мною плоском камне. Место, куда по привычке устремляется моя палка, давно превратилось в чашу, и во время дождя в ней собирается вода. Палка подпрыгивает в моих руках, ударяясь о дно чаши.

Я оглядываюсь на века и тысячелетия, вспоминаю красоту первозданных степей и лесов, величественную красоту молодых гор, и вижу, как из-за меня, из-за моего выбора в качестве помощников животных, в большинстве своем без единой капли собственного достоинства (да и какое достоинство может быть у животных?), гибнет жизнь, породившая тот разум, который я уничтожил своим прилетом. Я надеюсь, что жизнь цифры станет возможной еще до того, как исчезнет жизнь материи. Что я увижу тот момент, когда Сеть посмотрит на еще живую Землю.

Я молчу, потому что первое, что необходимо сделать для спасения жизни на Земле, – это уничтожить людей на ней. И сейчас я скажу ей об этом. И она только кивнет головой, осознавая, откуда появилась библейская легенда о том, что лишь несколько колен рода людского останутся жить на планете.

И мне хочется, чтобы Катя была среди этих людей.

– Что, что будет, когда ты сможешь наполнить кристалл информацией? – Она смотрит на меня широко открытыми глазами. – Что будет, когда, наконец, на Земле нас останется всего несколько тысяч? Ты, наконец, успокоишься? Мы будем счастливы?

Я и сейчас спокоен. Просто палка улетит, а я превращусь из библиотекаря в простого почтового менеджера Сети. Дожидаясь того момента, когда мои адреса станут кому-нибудь нужны.