Пока дышу... - [39]

— Вы забыли упомянуть еще телевидение и некоторые газеты, — подсказал, обернувшись к Архипову, Кулагин.

Это был единственный момент за вечер, когда Горохов повеселел. Отнюдь не потому, что услышал нечто новое. Напротив, в обеих клиниках было известно, что, как бы горячо и по какому бы поводу ни спорили профессора Архипов и Кулагин, стоило напомнить им о существовании журнала «Здоровье», действительно снискавшего себе среди медиков печальную славу, как оба дружно, в совершенном согласии, обрушивались на злополучный журнал.

— Совершенно согласен! Прикрываясь заботой о здоровье масс, этот журнальчик пичкает людей сведениями о заболеваниях и рекомендациями, чем и как лечиться. В этом синодике есть советы на все случаи жизни. Мнительные люди зазубрят полюбившиеся им статьи и ищут у себя несуществующие болезни, а услышав от врача, что нет у них этих болезней, вступают в спор, ссылаясь на статьи из «Здоровья». Это популяризаторство медицины такой вред приносит, от которого не скоро избавишься.

Нередко Сергей Сергеевич подтрунивал над Архиповым, над не особо гладкой манерой его речи. А сейчас — куда там! Он глядел на него с полным одобрением и только поддакивал.

— Больной после этого «Здоровья» сам командует, — продолжал Архипов. — Звонит по телефону, требует прислать срочно на дом электрокардиограф, требует анализа крови на протромбин. Один кричит: у меня ПЭКУ стал плохой, у второго гемоглобин упал, третий обеспокоен, что белок повысился, а сахар понизился. Всяк свое доказывает. Смешно и грустно, но факт!

Архипов сел и тяжело перевел дыхание, а профессор Кулагин сам налил и протянул ему стакан воды.

Горохов веселился — сейчас они просто любили друг друга!

После Архипова взял слово белобородый, представительный, всем известный в городе патриарх медицины, семидесятипятилетний уролог Пал Палыч, имя которого нередко красовалось и на открытых афишах и на лекции которого валом валила зеленая молодежь. Выступал он по вопросам сексологии.

Горохов выступлений Пал Палыча терпеть не мог, искренне считая, что по этим вопросам говорить незачем, ибо если в этом деле требуется помощь, то, значит, помочь уже нельзя.

Пал Палыч и здесь выступление свое начал, как на афишном вечере.

— Я бы хотел привлечь внимание уважаемой публики к сексологии, понимая под этим словом не примитивный секс, а науку.

«Уважаемая публика», состоявшая в значительной степени из первокурсников — вчерашних школьников, замерла, а Горохов поглядел на часы и засек время, с сочувствием подумав, что «примитивный секс» уж конечно к Пал Палычу отношения не имеет.

А Пал Палыч отрешенно и самозабвенно бубнил:

— За долгие годы мне неоднократно приходилось убеждаться, какое величайшее значение имеет сексология в семейной жизни. Будем откровенны. Я должен с огорчением признать, что во многих случаях основанием для функциональных расстройств нервной системы является неблагополучная сексуальная жизнь. К сожалению, у нас нет настоящих специалистов в этой области. А те, которых я знаю, — прошу прощения! — очковтиратели и шарлатаны, промышляющие на доверчивых несчастных людях, страдающих импотенцией! Но импотенция — это всего лишь часть сексологии.

— Ничего себе — часть! — пробормотал мрачный сосед Горохова, сетовавший на склеротиков из домкома. — А потом, как же это понимать? — серьезный юноша даже обратился к Горохову. — Если все шарлатаны, стало быть, он один, что ли, не шарлатан?

— Дохлое дело, — неопределенно отозвался Горохов, не желая вникать в эту тему.

— Никакими порошками и курортами нельзя восстановить нарушенное сексуальное равновесие, — продолжал развлекать аудиторию Пал Палыч. — Разумеется, заслужить у больного доверие, уметь раскрыть его душу и заставить зазвучать сердечные струны не легко. Тут имеет большое значение возраст, пол, темперамент и даже, если хотите, внешний вид, одежда и манеры врача. Сомневаюсь, что двадцатипятилетний врач, как бы уверен в себе он ни был, сумеет пробиться сквозь броню настороженности сорока-сорокапятилетнего пациента… Нужно обладать особым тактом, уменьем проникнуть в душу…

— И между прочим, — довольно-таки невежливо перебил старика Чикарьков, который урологией не занимался и потому не боялся вооружить против себя Пал Палыча, — между прочим, надо иметь на все это еще и время, а не те десять минут, которые отпущены богом на прием в поликлинике. Попробуйте не выполнить план, вас так проработают, что не до импотентов будет!

Но Пал Палыча сбить с его излюбленной темы было невозможно.

— Какие бездны, какие клоаки и пропасти раскрываются перед вами, когда выясняются теневые стороны человеческих судеб! — в трагическом ключе продолжал он. — Это следует иметь в виду, говоря о врачебной тайне, то есть, иными словами, о чести и порядочности.

Я недавно участвовал в комиссии, расследовавшей одну жалобу. Дело шло о вымогательстве денег частнопрактикующим урологом с одного человека, страдающего импотенцией. На мой вопрос больному, почему он не обратился в поликлинику, он резонно ответил, что не был уверен в сохранности тайны его заболевания. Нужна беседа, беседа, не ограниченная никакими минутами; кроме того, нужна отдельная комната, в которую никто не будет совать нос, сколько бы разговор не длился.