Похвала сладострастию - [12]

Шрифт
Интервал

Горе тем людям, чье отвращение основано на недостатке информации, тем более любопытства, и на предубежденности, тем более на суеверии. Они считают недостойным даже вообразить себя в таком позоре, которым столь щедро покрывают нас. Им мало лишить себя чистого удовольствия — они утратили и то удовольствие, которое по природе своей неразлучно с истиной.


Иллюзорны ли они — те образы, в которых я представляю себе мою жизнь, та изысканность, которой, как я предполагаю, обладают мое лицо и моя душа в неком идеальном мире? Может быть, я смотрю на себя сквозь призму, которая порой разбивается, и я в один миг оказываюсь одиноко бредущим сквозь тьму; но я никогда не спутаю свою походку с чужой: у нее свой особый ритм — торопливый, решительный, готовый к авантюре самой сомнительной и самой рискованной.


Иногда я очень хочу расстаться с самим собой. Я колеблюсь между отречением и принятием себя. Сама Природа не подобна ли в этом мне, с ее высотами и провалами, ее небосводом и безднами? Может быть, эрозии почв и локальные бури — не столько катастрофы, сколько нечто вроде зуда, необходимого для того, чтобы взбодрить организм? Жить так — означает сжигать себя; это самоистощение, которому, однако, не чуждо рациональное расходование сил, может сопровождаться кратковременными извержениями, ущерб от которых необходимо минимизировать, но не слишком беспокоиться о них и не считать их проявлениями слабости.


Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врожденную болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.


Мне рассказывали о человеке, который был болен раком простаты, терзавшим его долгие годы. От постоянных мучительных прогулок из больницы в клинику и обратно его ноги покрылись незаживающими язвами. Но на вопрос о том, не устал ли он страдать, он совершенно искренне отвечал:

— Да нет. Жизнь мне по-прежнему дорога, и будет жаль, если придется с ней расстаться. Поверьте, боль — это не то, чем ее принято считать, или, по крайней мере, это не одно и то же для всех. Без сомнения, она в чем-то сродни удовольствию.


Что для меня важно — это «испытать» жизнь, ощутить в себе и вокруг себя ее яркое, пульсирующее присутствие. Если оно явит себя как боль, я буду любить боль в той же степени, что и удовольствие.


У X. только одно желание и никаких потребностей. Желание, когда оно заполняет его целиком и он уступает ему, заменяет собой добродетель, чистоту, религию — поскольку отделяет нас от всего остального, скрепляя наш тайный союз. Для него важно только это и ничто другое — его не заботят ни одежда, ни еда, ни крыша над головой. Он живет только для того, чтобы преследовать свою цель — терпеливо, осторожно и настойчиво, словно маньяк, сохранивший ясность сознания. Если и есть разница между ним и святым, она не в их состоянии души, одинаково обнаженной, а лишь в объектах преследования.


L. однажды признался мне:

— До этого момента я думал, что мои близкие восхищаются мной, и вот сегодня утром я услышал, как родители говорили обо мне у себя в спальне, и отец сказал матери:

— Хватит с меня этого позора!

Немного погодя я расслышал ее слова:

— Ну что ж, всё очень просто: если ты умрешь, я покончу с собой.

Рассказав об этом эпизоде, L. задумчиво добавил:

— По крайней мере, у меня остается мой порок — единственное, ради чего стоит терпеть всё это презрение.


С тех пор, как я стал замечать, что другие его не скрывают, он сделался мне отвратителен — мой порок, который прежде я любил больше всего на свете, который был для меня вся моя жизнь. Отсутствие такта со стороны тех, кто также его практиковал, назойливые напоминания о нем даже в мелочах, некоторые забавные деформации внешнего облика, сформированные им, — всё это заставляло меня краснеть, как набожных людей — поступки профанов или святотатцев.

Все трудно делать хорошо, но в особенности — творить Зло.

Благородство обязывает. Низость — тем более.


Но, в сущности, ничто не может выбить у меня почву из-под ног, и мне это нравится, так же как некоторые спонтанные поступки, в которых красота смешивается с ужасом, — они могут взволновать меня настолько, что я мгновенно становлюсь безразличен ко всему остальному, даже спасению собственной души — ибо если я превратился в язычника, рожден я был христианином и всегда об этом помню.


Если обладаешь мужеством, то легче умереть, чем переносить некоторые ситуации тесного соседства (с Уродством, например), которое есть хлеб насущный для общепризнанной порядочности, — но аморальность не означает отсутствия этики, напротив, отличается гораздо большей бдительностью и строгостью.


«Ваша роль плачевна», — написала мадам Ментенон одной религиозной деятельнице, чьим основным занятием было читать наставления.


Позволить своему пороку лишить себя невинности очень просто, и, напротив, нужны героические усилия, чтобы ему противостоять: дойти до этой последней крайности — не означает ли недооценить источник собственной жизненной силы, дарующий нам возможность постоянного омоложения? Тому, кто открыто живет со своим желанием, избегая как полностью подчиняться ему, так и противоречить, я протягиваю руку. Когда точно знаешь, как должно поступать и насколько далеко позволено заходить, стоит подавлять инстинкт не столько силой, сколько обольщением — скорее ради того, чтобы удовлетворить свою собственную потребность, чем ради исполнения какого-то закона; нужно соблюдать благородную меру даже в неумеренности.


Еще от автора Марсель Жуандо
Рогоносец, удавленник, счастливец

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Калина

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Причина смерти

Обложка не обманывает: женщина живая, бычий череп — настоящий, пробит копьем сколько-то тысяч лет назад в окрестностях Средиземного моря. И все, на что намекает этателесная метафора, в романе Андрея Лещинского действительно есть: жестокие состязания людей и богов, сцены неистового разврата, яркая материальность прошлого, мгновенность настоящего, соблазны и печаль. Найдется и многое другое: компьютерные игры, бандитские разборки, политические интриги, а еще адюльтеры, запои, психозы, стрельба, философия, мифология — и сумасшедший дом, и царский дворец на Крите, и кафе «Сайгон» на Невском, и шумерские тексты, и точная дата гибели нашей Вселенной — в обозримом будущем, кстати сказать.


Собаки

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Цветы для Любимого

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Басад

Главный герой — начинающий писатель, угодив в аспирантуру, окунается в сатирически-абсурдную атмосферу современной университетской лаборатории. Роман поднимает актуальную тему имитации науки, обнажает неприглядную правду о жизни молодых ученых и крушении их высоких стремлений. Они вынуждены либо приспосабливаться, либо бороться с тоталитарной системой, меняющей на ходу правила игры. Их мятеж заведомо обречен. Однако эта битва — лишь тень вечного Армагеддона, в котором добро не может не победить.


Дороги любви

Оксана – серая мышка. На работе все на ней ездят, а личной жизни просто нет. Последней каплей становится жестокий розыгрыш коллег. И Ксюша решает: все, хватит. Пора менять себя и свою жизнь… («Яичница на утюге») Мама с детства внушала Насте, что мужчина в жизни женщины – только временная обуза, а счастливых браков не бывает. Но верить в это девушка не хотела. Она мечтала о семье, любящем муже, о детях. На одном из тренингов Настя создает коллаж, визуализацию «Солнечного свидания». И он начинает работать… («Коллаж желаний») Также в сборник вошли другие рассказы автора.


Малькольм

Впервые на русском языке роман, которым восхищались Теннесси Уильямс, Пол Боулз, Лэнгстон Хьюз, Дороти Паркер и Энгус Уилсон. Джеймс Парди (1914–2009) остается самым загадочным американским прозаиком современности, каждую книгу которого, по словам Фрэнсиса Кинга, «озаряет радиоактивная частица гения».


Пиррон из Элиды

Из сборника «Паровой шар Жюля Верна», 1987.


Сакральное

Лаура (Колетт Пеньо, 1903-1938) - одна из самых ярких нонконформисток французской литературы XX столетия. Она была сексуальной рабыней берлинского садиста, любовницей лидера французских коммунистов Бориса Суварина и писателя Бориса Пильняка, с которым познакомилась, отправившись изучать коммунизм в СССР. Сблизившись с философом Жоржем Батаем, Лаура стала соучастницей необыкновенной религиозно-чувственной мистерии, сравнимой с той "божественной комедией", что разыгрывалась между Терезой Авильской и Иоанном Креста, но отличной от нее тем, что святость достигалась не умерщвлением плоти, а отчаянным низвержением в бездны сладострастия.


Процесс Жиля де Рэ

«Процесс Жиля де Рэ» — исторический труд, над которым французский философ Жорж Батай (1897–1962.) работал в последние годы своей жизни. Фигура, которую выбрал для изучения Батай, широко известна: маршал Франции Жиль де Рэ, соратник Жанны д'Арк, был обвинен в многочисленных убийствах детей и поклонении дьяволу и казнен в 1440 году. Судьба Жиля де Рэ стала материалом для фольклора (его считают прообразом злодея из сказок о Синей Бороде), в конце XIX века вдохновляла декадентов, однако до Батая было немного попыток исследовать ее с точки зрения исторической науки.