Похититель детей - [90]

Она принесла телефон из коридора и позвонила Карстену Швирсу.

— Карстен, — сказала она, — ты сейчас не смотрел репортаж по второму каналу?

Карстен не смотрел, и она описала ему все случившееся так подробно, как только смогла. Она высказала свое предположение и спросила, не установить ли ей контакт с коллегами в Тоскане.

— Я тебя прошу… — сказал Швирс. — Я действительно прошу тебя, Марайке.

Она слишком хорошо знала этот тон. Так неуклюже он выражался всегда, когда считал, что она зарывается.

— У нашего убийцы есть причуда. Он всегда выставлял свои жертвы на сцену. Чтобы нам было приятнее на месте преступления. — Теперь в его голосе чувствовался сарказм, но Марайке ничего не сказала. — Это сработало великолепно. Мы, несмотря на столь рискованные шутки, так и не вышли на его след. Зачем же сейчас ему в итальянской пампе прилагать усилия, чтобы спрятать трупы? Ты же знаешь, это самая большая проблема.

— Знаю, — ответила она глухим голосом.

— И как тут в почерке убийцы найти схожесть или даже совпадение, я не совсем понимаю.

— Просто у меня такое чувство, Карстен. Размытое внутреннее чутье.

— Хм… — Карстену не хотелось возражать, потому что интуиция Марайке зачастую давала потрясающие результаты и уже много раз во время расследования ее предположения попадали в точку.

— Я подумала… Давай-ка пошлем карабинерам факс и запросим информацию.

— Марайке, в Южной Африке, Китае и Узбекистане определенно тоже пропадали дети. Мы не можем вести переписку со всем миром и сравнивать все случаи!

— Ну ладно, это была просто идея.

— Не сердись. Завтра увидимся?

— Конечно. — Марайке положила трубку.

Беттина пришла домой в десять. На родительском собрании в классе, где учился Ян, обсуждалась только совместная поездка класса, и Беттина сердилась, что вообще пошла туда. Она разбиралась в таких путешествиях. Информация, которую родители детей, уезжавших в первый раз, впитывали как губка, ей была не нужна.

Марайке как раз читала в журнале «Мериан» о Флоренции, когда Беттина зашла в комнату.

— Да ну? — с улыбкой удивилась она. — С каких это пор ты интересуешься Микеланджело и да Винчи?

— С тех пор как мой коллега Морс сегодня целый день восторгался Тосканой. Я там никогда не была. А ты?

Беттина покачала головой.

— А как ты отнесешься к тому, если мы на осенних каникулах съездим в Тоскану? Меня по-настоящему разобрало любопытство.

Это соответствовало действительности.

— Можно подумать, что Эдда с Яном будут целый день бегать за тобой по церквям и музеям!

— Нет, что ты. Мы снимем на отпуск маленький домик на живописном холме, с великолепным видом, в окружении оливковых рощ, виноградников и кипарисов… Мы можем путешествовать пешком и кататься на велосипедах. Кроме того, в этих местах кьянти льется просто из водопроводного крана.

— Вот это аргумент! Но чтобы совсем без убийств и покушений… Ты выдержишь?

— Конечно! — соврала Марайке, даже не покраснев.

Беттина уселась на ручку кресла Марайке и обняла ее.

— Звучит просто фантастически! Слишком красиво, чтобы быть правдой.

51

Сиена, июнь 2004 года

Когда Анна ушла, Кай Грегори еще немного в нерешительности постоял на улице Миены, раздумывая, что же ему предпринять вечером. От скуки он рисовал кончиком туфли узоры на стеатитовых булыжниках, которыми была вымощена улица, заметив при этом, что ноги в туфлях, которые он всегда носил без носков, ужасно вспотели. Сейчас неплохо бы в душ, но он знал, что у него вряд ли хватит сил собраться и выйти из дому во второй раз. А еще было слишком рано, чтобы сидеть дома.

Кай решил на минуту зайти в свое бюро. Он быстро пересек кампо и свернул сразу же за Палаццо Пубблико на Виа дель Поррионе. С улицы ему было видно, что ставни офиса закрыты, значит, Моника уже дома. Тем лучше.

Письменный стол Моники был убран так безукоризненно, словно она не хотела оставить на нем даже свои отпечатки пальцев. Зато на его собственном столе постоянно валялись папки, акты, фотографии, проспекты, брошюры и записи, которые Моника каждый вечер тупо складывала в стопку, что каждый раз выводило его из себя. Но это, очевидно, изменить было невозможно. Потому что если Моника хотела что-то сделать и считала это правильным, то она это делала. И тогда ни просьбы, ни приказы, ни угрозы и даже землетрясение не могли изменить ее решение.

Возле экрана его компьютера было наклеено множество сообщений, написанных рукой Моники. Шрадеры пожаловались, что потеряли драгоценный день своего отпуска на бессмысленный осмотр дурацкой недвижимости. К черту Шрадеров! Дотторе Манетти ожидает его звонка завтра утром в десять, нотариус по апартаментам в Кастельнуово Берарденья будет в следующий вторник в пятнадцать тридцать, а продажа Касса дель Муро запланирована на четверг в десять тридцать.

Больше ничего важного. Он выключил настольную лампу и покинул комнату. В кухне заглянул в холодильник. То же, что и всегда. Два пакета молока, кусок пекорино, три йогурта и открытая бутылка просекко, в горлышке которой торчала серебряная ложка, чтобы не выходил углекислый газ. Все это ерунда. Он сделал глоток для пробы. Просекко на вкус уже было никакое. Поэтому он взял бутылку с собой и вышел из бюро.