Похититель детей - [20]

Карстен Швирс уже несколько минут стоял перед мальчиком, ожидая, что его тренированный полицейский мозг начнет работать, но там была лишь невыносимая пустота. «Я потрясен, — думал он. — У меня, старого волка, проклятый шок. Я больше не понимаю, что происходит в мире, потому что не могу понять, что хотел убийца».

Ватцки стоял у окна, наблюдал за своим начальником и не торопил его.

— Я отослал водолазов по домам, — тихо сказал он.

— Естественно! — взорвался Карстен. — Конечно, логично! Или тебе нужно было для этого мое благословение?

Ватцки не обиделся на грубый тон, он слишком давно знал Карстена. Если шефа что-то задевало за живое, он становился грубым и несправедливым. И на допросах он тогда выходил из себя, но Ватцки всегда возвращал его в рамки реальности. Ватцки чувствовал себя поводырем этого сердитого старика, у которого когда-то была мечта сделать мир лучше и который сейчас, на исходе пятидесяти лет, был вынужден признать, что у него ничего не получилось. Мир вокруг становился все более жестоким и, что самое главное, более подлым.

— Кто его нашел? — заорал Швирс. — Родной отец на вечерней прогулке?

— Какой-то пенсионер, — ответил Ватцки подчеркнуто спокойно. — Герберт Клатт. У него домик на участке номер двадцать три. Он часто делает обход колонии, чтобы посмотреть, все ли в порядке. Ему бросилось в глаза, что куда-то пропал уродливый ангел, который был рядом с фонарем. Он лежит снаружи. Им, видимо, выбили окно. Затем Клатт внимательно осмотрел домик и обнаружил разбитое окно. Он подумал, что это обычный взлом, который устроили бродяги, чтобы переночевать в сухом месте, и вызвал полицию. А затем коллеги нашли Беньямина.

Карстен кивнул.

— А кому принадлежит домик?

— Семейной паре по фамилии Бризе. Электрик и его жена. Они пенсионеры. Живут в Штеглице. Мы попытались дозвониться до них, но их нет дома.

Карстен кивнул коллегам из трассологии.

— Можете начинать. С меня достаточно.

Он вышел на улицу. Ватцки следовал за ним на почтительном расстоянии, чтобы не раздражать.

В этот момент в сад зашел патологоанатом. Он опоздал.

— Если бы я полчаса назад знал, когда наступила смерть, когда его убили, то уже мог бы арестовать преступника, — с упреком заявил Карстен.

— Дайте мне две минуты, и я скажу вам имя, которое он прошептал на последнем выдохе, — огрызнулся патологоанатом и исчез в домике.

— Он ненадежная задница, — сказал Карстен, обращаясь к Ватцки. — Но он мне нравится. Едем к родителям.

— Ты так уверен? Я имею в виду, что идентификация…

— Я уверен! — рявкнул Карстен. — Я видел фотографии. Этот мальчик не похож на других. Его лицо я не забуду никогда в жизни. Этот ребенок — Беньямин Вагнер.

14

Будильник показывал шесть часов двадцать минут утра, когда зазвонил телефон. Марайке Косвиг застонала и еще пару секунд была не в состоянии как-то реагировать или двигаться. Беттина обняла ее и прижала к себе. Беттина даже в полусне могла проявлять силу, на что Марайке была способна лишь после душа и двух чашек кофе.

— Не снимай трубку, — прошептала Беттина. — Не трогай этот идиотский телефон. Тебя просто нет дома. Баста.

— Я должна, — пробормотала Марайке, пытаясь освободиться от цепких, как у спрута, объятий подруги и дотянуться до телефона, стоявшего возле кровати на полу.

Она двумя пальцами столкнула трубку с аппарата и с полуметрового расстояния буркнула:

— Да?

Беттина подобралась поближе, желая послушать разговор, что ей, однако не удалось, потому что Марайке моментально проснулась и выпрыгнула из постели. Длина телефонного кабеля позволяла ей пройти пару метров по комнате с телефоном в руках. На Марайке была короткая тонкая ночная рубашка, и во время разговора она постоянно отбрасывала со лба длинные волосы.

Беттина, подперев голову левой рукой, смотрела на нее. «Останься со мной, — думала она. — На следующей неделе мы с тобой полетим в Индонезию. Не делай глупостей, забудь о работе, останься со мной, иначе я сойду с ума».

— Если я сяду на поезд в восемь, то буду в Берлине в полицай-президиуме в одиннадцать, — сказала Марайке. Беттина снова упала на постель, взяла подушку Марайке и прижала ее к лицу, чтобы подчеркнуть свое отчаяние и глубоко вдохнуть запах подруги.

— Конечно, — сказала Марайке. — Все, что у меня есть из документов, я привезу.

Она положила трубку и прыгнула в постель. Легла на Беттину, отбросила подушку и принялась покрывать лицо подруги поцелуями.

— Мне очень жаль, mia cara[6], но нужно ехать в Берлин. Обменяться информацией. Совершено убийство маленького мальчика, причем почти так же, как три года назад убили Даниэля Долля. Может быть, это не затянется надолго. Возможно, я вернусь через два дня.

— Я умру без тебя. — Беттина посмотрела на Марайке и нежно погладила ее по голове.

— Я знаю.

Марайке целовала Беттину долго и страстно, и Беттина обнимала ее так крепко, словно не хотела больше отпускать. Но Марайке уже полностью проснулась, поэтому освободилась из объятий подруги безо всяких проблем.

— Не сердись, сладкая моя. Я бегу под душ. Сделаешь кофе?

Марайке выпрыгнула из постели и побежала в ванную. Беттина поражалась ее подвижности, которая сохранилась даже сейчас, когда подруге уже под сорок. У нее было такое чувство, что если бы потребовалось, то Марайке без труда смогла бы сделать сальто прямо с края кровати.