Пограничная тишина - [8]

Глава шестая

Когда Нестеров ушел, Пыжиков сказал:

— Клоун. К тому же упрямый и хитрый.

— Торопишься с выводами, — возразил Ромашков. — А мне такие хитрые весельчаки нравятся.

Они мерно шагали от колодца к казарме. В открытые окна, сквозь неплотно задернутые занавески виднелись железные кровати с высоко натянутыми сетками из белой марли.

Солдаты в белых майках, раскинув руки, спали глубоким сном. «Хорошо придумано — ни комар, ни москит не укусит. Отдыхают, как ребятишки в зыбках», — мысленно одобрил Ромашков. Некоторые солдаты уже проснулись, свесив с кроватей босые ноги, тихо переговаривались.

Офицеры пошли мимо кухни. Запахло лавровым листом и жареным луком. Из окна выглянуло молодое румяное лицо повара и тут же скрылось. На ярко вычищенных кастрюлях поблескивал косой солнечный луч. От ветерка пузырился, дрожал на подоконнике марлевый полог. Вдоль стены, цепляясь за натянутую проволоку, густо рос дикий, с зубчатыми листьями, виноградник. Завиваясь усатыми концами, он лез под самую крышу. На заставе было тихо, солнечно. Только из темно-зеленого ущелья, похожего на огромную, с отрубленным носом, шаланду, временами, как из трубы, вылетал порывистый ветер, взъерошивал листву на береговых кустарниках и покрывал узорчатой рябью голубоватое, прозрачное в полукруглой бухте море. А дальше, за серыми громадами скал, над синей морской гладью проплывали высокие пухлые облака, освещенные горячим утренним солнцем.

— Давай искупаемся, — предложил Петр.

— Сначала надо плечи размять. — Ромашков пошевелил тугими, обтянутыми гимнастеркой плечами и направился к спортивной площадке, где на двух, недавно окоренных столбах трепыхалась слабо натянутая волейбольная сетка; тут же, рядом с волейбольной площадкой, стоял турник.

Шлепнув ладонями, Ромашков ловко подпрыгнул и крутанул «солнце».

— Вот это да! — восхищенно воскликнул выглянувший из окна повар. Капитан Ромашков снова поднял гибкое тело над металлической перекладиной и замер «свечкой» на вытянутых руках, потом, сделав еще несколько кругов, легко спрыгнул на землю.

— А ну, Петр, вспомни-ка наши школьные боевые дела, когда мы еще до турника не доставали. Теперь, наверное, мастер, — медленно подняв руки и глубоко вдохнув чистый морской воздух, проговорил Ромашков.

— К сожалению, это мне противопоказано, — смущенно ответил Петр.

— Почему? — удивился Михаил.

— Предплечье болит. Играл в волейбол и упал неудачно. Но турником и раньше не увлекался.

— Напрасно, — с улыбкой сказал капитан. — Значит, волейболист? Отлично! Организуем команды и посоревнуемся.

— Я не против.

Они прошли к морю, разделись на изогнувшемся подковой щебенчатом пляже, выкупались и вернулись в казарму.

Так начался их первый день на новом месте службы.

Глава седьмая

После завтрака вместе с капитаном Земцовым, который только что вернулся с соседней заставы, куда выезжал по срочным делам, и с приехавшим офицером комендатуры Рокотовым Ромашков и Пыжиков стали знакомиться с участком государственной границы — сначала по висевшей на стене схеме, а затем, подседлав коней, проехали по галечному, местами обрывистому и каменистому берегу моря. Позднее, выйдя в море на небольшом катере, осмотрели правый фланг, загроможденный высокими отвесными скалами. В конце участка сошли у сероватой, мрачной Орлиной скалы, вскарабкались по узкой ступенчатой тропке на крутизну и пешком возвратились на заставу.

Долговязый, неутомимо подвижный, в белом, с начищенными пуговицами, кителе капитан Земцов торопился с передачей заставы. Коренастый, степенный майор Рокотов, туго перетянутый ремнями, с пистолетом на поясе, подолгу задерживался в каждом уголке, изредка делая спокойные критические замечания.

— Тачки-то вместо зениток, что ли, поставили? — спрашивал он старшину Маслюкова, указывая на оставленные строителями и разбросанные около бани тачки, ящики, носилки, доски.

— Приберем, товарищ майор.

— У собак опять нет свежего мяса. Прикажу сварить ваши порции, товарищ старшина.

— Сегодня забьем старую кобылу, как договорились, — оправдывался рассудительный и хозяйственный Маслюков.

— А мы, по-моему, давно уже об этом договорились. Забыли? — тихим голосом говорил Рокотов.

— Я сейчас дам указание. Разрешите?

Получив разрешение, старшина отделился от группы, пошел на конюшню.

Коней на заставе — вместе с молодняком — было одиннадцать голов, не считая старой гнедой кобылы, которая последние годы возила для бани и прачечной воду. Теперь же ее откормили на мясо, специально для питания собак. Старшина приказал Нестерову вывести кобылу в лес и там пристрелить.

— Вывести могу, а стрелять не могу, — стоя посреди конюшни с метлой в руках, сказал Нестеров.

— Боишься, что ли? — подзадорил старшина.

— Никак нет...

— А я приказываю! — повысил голос старшина.

Но Нестеров даже не шелохнулся. Он уже успел подшить чистый подворотничок, как это заметил вошедший капитан Ромашков, почистить брюки и сапоги. Выглядел свежо и опрятно. Так же чисто и опрятно было во всей конюшне с аккуратно развешанными уздечками и седлами. Пол был подметен, утрамбован и полит водой.

— Что за шум? — спросил появившийся капитан Земцов. Рокотов и Пыжиков остались во дворе.