Погашенная луна - [26]

— Нужно доложить командиру, думаю мы всё уладим.

— Докладывайте, я буду здесь завтра, в то же время, а сейчас мне пора ехать.

— Ну, зачем же Вам ехать сегодня? У нас в доме отдыха есть домик свободный, отдохнёте на берегу моря, а завтра, думаю, мы всё уладим.

— Что ж, можно и отдохнуть до завтра.

Капранова и его водителя, Докутовича, поселили в домике на самом берегу моря. А Арнольд Ефимович бросился искать Котовского, который отдыхал в том же доме отдыха, куда поселили чересчур въедливого ревизора. Но не нашёл. Григорий Иванович уехал в пионерский лагерь, его пригласили на закрытие сезона, традиционный костер. Вернулся Котовский поздно, уставший, и возможно, бухгалтеру так и не удалось бы доложить командиру о внезапной ревизии, если бы сослуживцы не решили устроить банкет по случаю убытия любимого командира в Москву. Банкетов Григорий Иванович не любил, не любил никаких шумных мероприятий с употреблением спиртных напитков, поскольку сам к ним никакого пристрастия не питал. Но не желая обижать заботливых сослуживцев, всё же вынужден был принять их приглашение. Там и застал его Арнольд Ефимович, он потихоньку доложил Котовскому о ревизии, и попросил выйти на пару слов. Увидев документы, уличающие Мейера Зайдера в воровстве, командир пришёл в ярость, а Майорчик, как ни в чём ни бывало, сидел за столом с котовцами, уплетая баранину, и запивая её вином.

— Ну-ка, позови мне сюда этого пройдоху, — сказал Григорий Иванович бухгалтеру. А когда, ещё не ведавший беды Майорчик вышел на крыльцо, Котовский схватил его за шиворот, и выбросил вон.

— Это что такое?! — тряс он документами перед лицом Мейера. — Что это такое, я спрашиваю? В тюрьму захотел? Плохо тебе жилось у меня под крылышком?

— Да… Это так, ну, пойми, Гриня, надо же и мне свой доход иметь!

— Доход? Я тебе не Гриня, а товарищ Котовский, Григорий Иванович! Тебе что, мало того, что ты на законных основаниях имеешь? Воровать вздумал! Если завтра к утру не возместишь указанную здесь сумму, под суд пойдешь! Понял?!

— Да, где же я такие деньги возьму?! Они ведь все в дело вложены!

— Сумел украсть — сумей и ответить! Завтра, в одиннадцать жду тебя в бухгалтерии с деньгами, а нет — передаю дело в прокуратуру! А сейчас, пошёл вон! Не хочу с тобой за одним столом сидеть!

Зайдер ушёл, и скрылся во тьме. Доктуович, наблюдавший за домом, и видевший всю эту сцену, украдкой направился вслед за ним. Мейер Зайдер, который неизвестно как и когда успел умыкнуть со стола бутылку, сидел на траве, на самом краю обрыва, и пил из горлышка, сморкаясь, чертыхаясь и охая. А когда около трех часов ночи в домике, где гудел пир, погасли огни, он быстро вскочил и направился туда. Докутович последовал за ним. Зайдер нагнал Котовского почти у самого его дома, он бросился перед ним на колени, и с криком: «Прости, Григорий Иванович, не губи душу грешную!» стал бить себя кулаком в грудь.

— Я тебе всё сказал, — ответил Котовский, — другого разговора не будет. Жалостью меня не проймешь.

— Да, если бы не я, тебя бы давно, ещё в восемнадцатом расстреляли!

— За то я с тобой рассчитался, думаю не обижен ты был, а воровать у меня не позволю!

— Ах, так? — Майорчик поднялся с колен и вытащил наган.

— Что? Убьёшь меня? — презрительно произнес Котовский. — Кишка у тебя тонка, в меня выстрелить!

Григорий Иванович обошёл Зайдера, и не оборачиваясь направился в сторону дома. Мейер поднял револьвер, прицелился, но потом отвел ствол в сторону, разразившись матом и слезами. В это время Докутович выстрелил. Рука Мейера дёрнулась, и он спустил курок, пуля пошла мимо, выше головы Григория Ивановича. Котовский обернулся, раненный пулей Докутовича, и тогда Докутович выстрелил второй раз. Котовский упал лицом вниз.

Зайдер, принявший изрядную дозу алкоголя, в шоке от происшедшего, не обратил внимания на второй выстрел, первый выстрел Докутовича прозвучал одновременно с его выстрелом. Он был уверен, что это именно он убил Котовского.

На звук выстрелов выбежала из дома жена Григория Ивановича, и Мейер Зайдер отбежал во тьму. А когда тело Котовского внесли в дом, он, осознав всю трагедию того, что произошло, бросился на крыльцо, пал ниц с криком: «Это я, я убил командира! Простите меня!»

— Пошёл вон! — сказал Ольга Петровна Зайдеру.

В августе на заводах, стройках, в магазинах и просто на улицах говорили только об одном — недалеко от Одессы, в посёлке Чабанка, убит выдающийся полководец, герой гражданской войны, Григорий Иванович Котовский. «Ну, вот, одно задание выполнено, — подумал Вадим Сергеевич, складывая газету, — надо бы доложить Герману Бауэру, да видимо, тот и так всё знает». Но Бауэр сам встретил его поздним вечером, по дороге домой. Он стоял на Хамовнической набережной, опершись на парапет. Заметив Вадима Сергеевича, обернулся к нему и попросил спичек. Вадим Сергеевич остановился, раскрыл портсигар, молча взял папиросу, зажёг спичку, поднес её сперва к папиросе Германа, после прикурил сам. Они стояли молча, курили, глядя на воды Москвы-реки.

— Прекрасный вид, не правда ли? — спросил Герман.

— Да, Москва вообще красивый город.

— А в Одессе Вам приходилось бывать?