Вспышка сверхновой звезды
Рано или поздно, под старость или в расцвете лет, Несбывшееся зовет нас, и мы оглядываемся, стараясь понять, откуда прилетел зов. Тогда, очнувшись среди своего мира, тягостно спохватясь и дорожа каждым днем, всматриваемся мы в жизнь, всем существом стараясь разглядеть, не начинает ли сбываться Несбывшееся? Не ясен ли его образ? Не нужно ли теперь только протянуть руку, чтобы схватить и удержать его слабо мелькающие черты?
Между тем время проходит, и мы плывем мимо высоких, туманных берегов Несбывшегося, толкуя о делах дня.
А. Грин
За окном унылый пейзаж, серая, сырая мгла, пронизанная ветром и дождем. Ветер летит над аэродромом и рвет о мачты антенн низкие облака. Косой дождь бьет по окнам, и мокрые листья деревьев хлещут по стеклу. И рев ветра, и барабанная дробь дождя, и удары мокрой листвы по стеклу сливаются в сплошной гул, заполняющий все пространство, пронизывающий души тех, кто прижат к земле непогодой в маленьком, затерянном городке.
В залах ожидания аэровокзала пассажиры сидят на скамьях, на чемоданах и просто на полу, сквозь дремоту прислушиваясь: не объявят ли посадку на их рейс? Но динамик молчит, посадку не объявляют, непогода крепко держит в порту, не предназначенном для обслуживания такого количества рейсов, десятки бортов.
Экипаж самолета Ту-154М, выполняющего рейс «Архангельск — Одесса», мается бездельем в тесной комнатушке местного профилактория, гостиницы для экипажей. Командир, Анатолий Иванович, грузный, лысеющий пилот, долетывающий последние часы перед уходом на пенсию, с мрачным видом смотрит в окно, разминая пальцами не зажженную сигарету. Курить он бросил несколько лет назад, следуя рекомендациям врачей, стараясь отдалить признаки неизбежно надвигающейся старости и, насколько это возможно, продлить свое пребывание на летной работе. Хотя понимал — долго не продержаться — если не спишут по состоянию здоровья его, то спишут самолет, такой же старый, как и его командир. «Тушки», выпущенные еще в советское время, но не отлетавшие свой, определенный ресурсом, срок и вполне годные для эксплуатации, ставили в «железный ряд» — в очередь на разрезку под металлолом, заменяя их более экономичными, хотя и порядком изношенными (новые дороже) «боингами» и «аэробусами». А если спишут самолет, то спишут и его, никто не станет тратить деньги на переобучение пилота, которому летать-то осталось всего ничего.
Он вспомнил, как начинал свою летную жизнь на маленьком самолетике Ан-2, называемом в народе «кукурузником», в аэропорту «Одесса-Застава». Тогда он был молод, красив с гордостью носил на плечах авиационные погоны, расправляя плечи, как крылья и, подходя к своему старенькому самолету, похлопывал его по крылу, приговаривая: «Ну что, старик, еще полетаем?».
Как давно это было! Как хотел он тогда повзрослеть! Мечтал о тяжелых авиалайнерах, дальних рейсах и больших высотах. Вот и пришло это время: повзрослел, постарел, добился всего, о чем мечтал, но летать осталось уже совсем немного. И его «старик», Ан-2, тихо догнивал на дальней стоянке со снятым винтом и оборванной перкалью на крыльях.
Да и самого аэропорта «Застава» уже давно нет, сейчас на бывшем летном поле — кладбище. Печально и смешно, где впервые поднялся в небо как профессиональный пилот, там придется и в землю лечь.
Бортинженер, тоже не молодой, но сохранивший остатки шевелюры, Николай Петрович, глядя на муки командира, терзающего не зажженную сигарету, сказал:
— Да что ты, командир, дурью маешься, закури.
— Да ну тебя, Петрович! — ответил командир и отложил сигарету.
Штурман, Иван Ильич, почти лысый, с остатками прически над ушами и на затылке, но сохранивший стройность фигуры, выглядел, как экзотический реликтовый экземпляр, занесенный в «Красную книгу». Многие экипажи «тушек», не говоря уже о «боингах» и «аэробусах», давно летали без штурмана. На современных заграничных машинах такой должности вообще не предусмотрено, вот и на «тушках» руководители авиакомпаний старались обходиться минимальным составом экипажа, но Анатолий Иванович руководству компании заявил: «Без штурмана летать не буду!». Его уважали, с ним считались, штурмана в его экипаже оставили.
Штурман вытащил из портфеля с навигационными документами колоду карт и сказал:
— Ну что, ребята, может «пулю» распишем?
— Отстать, настроения нет, — пробурчал командир.
Бортинженер рассмеялся.
— Чего смеешься? — спросил Иван Ильич.
— Да так, анекдот вспомнил. Перед полетом командир спрашивает: «Штурман, карты взял?». А тот отвечает: «Взял, две колоды». Командир говорит: «Вот, черт! Опять придется по пачке „Беломора“ лететь!».
Все рассмеялись, но молодой второй пилот, Вася, молчал, а потом, когда смех затих, недоуменно спросил:
— А причем тут «Беломор»? Не понял.
И все снова рассмеялись.
— Эх, молодежь! — ответил штурман, — не знаете вы историю своей Родины. Были когда-то такие папиросы, «Беломор-канал».
— Ну?
— Так вот, на пачке была карта европейской части Союза изображена, понял?
