Поэмы - [139]

Шрифт
Интервал

Отторженность от милых, от друзей —
Для сердца благородного больней.
Разлука с близкими, с семьей своей,
Еще ужасней, нет ее страшней.
Как пережить разлуку, коль в крови,
Коль в существе твоем — болезнь любви?
Не равны тягостью рода разлук,
Но всякая из них — источник мук.
Тягчайшая из них, когда пути
Не смог ты сердцем к Истине найти.
Все — кроме первого — рода разлук
Я испытал и стал горнилом мук.
Но человек, пускай всего лишен,
Коль сердцем тверд, не ослабеет он.
Пускай в душе предела мукам нет,
Тогда надежда свой подъемлет свет,
И мы к устам тот кубок поднесем,
Наполненный слияния вином.
Зови его напитком бытия.
Навек в нем возродится жизнь твоя.
О боже, новой жизни весть яви!
Надежду дай страдальцу Навои!

Когда, после завоевания Магриба, Искандар направлялся в Рум, народ страны Кирван пожаловался ему на притеснение яджуджей. И он, чтобы закрыть дорогу этому бедствию, строит стену; и строители, подобные ученым-геометрам, и каменщики, подобные звездочетам, шнуром наметили место стены. И литейщики, по мысли Утарида, и кузнецы, по знаку Сухейля, заливая гипс расплавленной бронзой, а известь блестящей сталью, возвели стену до небесного купола

Тот, кто событья века записал,
Так мускусом по амбре начертал:
Когда правитель Рума, скажешь ты,
Дошел до крайней западной черты —
На западе увидел племя он,
Чьей злобой род людской был изнурен.
Хан из улуса к Искандару в плен
Попал — и милость получил взамен.
Он, покорясь румийскому ярму,
Привел все племя в подданство ему.
Им Искандар сказал: «Вы все со мной,
Чтоб верность доказать, пойдете в бой,
Чтоб муравьев огромных истребить,
Мир от опасности освободить!»
«О царь! — сказало войско дикарей, —
Опора мира и вселенной всей!
Коль этих муравьев мы перебьем,
Мы — великаны — сами пропадем:
Когда мы десять суток спим подряд,
В ту пору муравьи нас сторожат.
Мы десять суток бодрствуем; потом
Мы десять суток спим глубоким сном.
В ту пору к нам враги не подойдут —
Врага любого муравьи убьют!»
В ответ им шах ни слова не сказал,
Всем муравьям помилованье дал.
Сказал: «А где из золота гора?
И где еще гора из серебра?»
Тот исполин, себя ударив в грудь,
Сказал: «О них и думать позабудь!
Нельзя пойти по этому пути,
А кто пошел — того нельзя спасти.
Отсюда, где стоим, от степи сей
До этих гор дорога — в десять дней.
Но мы их не видали никогда,
Хоть и недальний путь ведет туда.
На той дороге бедствий и вреда
Подстерегает путника беда.
Там воды смертоносные текут,
Деревья ядовитые растут.
Там, жаждой разрушенья обуян,
Свирепствует пустынный ураган.
Все на своем пути сжигает он,
Дракона в воздух подымает он.
Те, кто, минуя этот смерч, пройдут,
Без счета на дороге змей найдут.
Там кобры и очковые кишат,
И каждая хранит старинный клад.
А змей число, как старцы говорят,
Тьмы тысяч, а вернее — мириад.
И воздух напоен над степью всей
Дыханьем ядовитым этих змей.
И аспиды, чей убивает взгляд,
На том пути к сокровищам стоят.
Ты не ходи к пределам той земли,
Мы до нее и сами не дошли!»
Ответил Искандар ему: «Ты прав!
Рассказ твой необычный услыхав,
Куда хотел пойти, я не пойду,
Войска в обитель бед не поведу.
Зачем нам золото и серебро,
Когда от них беда, а не добро?
Несовместимо с нашим естеством,
Идя за золотом и серебром,
Войска в пути беспечно истребить,
Богатство жизни вечной погубить!»
За золотом и серебром в поход
Он не пошел; освободил народ.
Суровых этих диких степняков
Он защитил от рабства и оков
И отпустил их, поручив судьбе.
Но нескольких оставил при себе.
Из-за ужасного обличья их
Поставил среди избранных своих.
Когда Магриб им завоеван был,
Он взгляд опять на север обратил.
И кручи снежных гор перевалил,
И голубое море переплыл.
Пока корабль его, как колыбель,
Качали волны, чинская газель,
Чья в бедствии рука его спасла,
Кудрей арканом в плен его взяла.
Взяла его в глубоких плен утех,
Для Искандара став желанней всех.
С утра была, как кравчий, на пиру.
Зухрой ему сияла ввечеру.
Вот близ Фаранга корабли царя
Пристали, опустили якоря.
Пред ним лежала хмурая страна,
Меж западом и севером она.
Там, где зима свирепая грозна,
Разрозненные жили племена.
И приступали к шаху: «В добрый час,
Бери свой меч и заступись за нас!
Там, где порядок свой построил ты,
Судьбу людей благоустроил ты.
А мы твоей защиты лишены, У
гнетены врагом, разорены!»
А царь: «Какие к вам враги пришли,
Рассыпали вас по лицу земли?»
Ответили: «Из неизвестных стран
Они идут через страну Кирван,
Где солнце от захода до утра
Скрывается, там высится гора.
К нам из-за той горы беда идет,
Оттуда — ужас, и оттуда — гнет.
Предел вселенной, той горы хребет
Дневного солнца заслоняет свет.
В горах — ущелье; по тому пути
Нельзя сквозь горы никому пройти,
Яджуджи злобные гнездятся там,
Подобные чудовищным зверям.
Оттуда вихри бедствий к нам летят.
Их нападенье — сущий кыямат.
Видать, их породил аллах святой,
Разгневавшись на грешный род людской.
За чью вину мы — жертва мести их?
В словах не описать нечестья их!
Как дивов тьма, бесчисленны они,
Как бездны тьма, немыслимы они.
На их макушках волосы — копной,
Торчат их космы — в семь пядей длиной,
Ничем не одеваются они,
Ушами укрываются они.
Страшны их лица — желты и черны,
Их бороды, как ржавчина, красны.
У них глаза свирепых обезьян;

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Египетская мифология

Любой народ, любая эпоха по-своему пытаются объяснить окружающий мир, смысл жизни, выработать некую иерархию ценностей, - и создают свою мифологию. В египетской мифологии поэтичность доминирует над реальностью. Системный свод древнеегипетских мифов и легенд в литературно-художественном пересказе И.В.Рака продолжает традицию отечественных популярных изданий, посвященных наиболее значительным мифологиям Древнего мира, - Двуречья, Греции и Рима, Китая, Индии, Ирана.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций

Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».