Поэмы - [138]

Шрифт
Интервал

Селенья некоего он достиг,
Деревья там росли, журчал родник.
А дальше к югу земли шли — ничьи,
Огромные там жили муравьи;
Вернее — псы в обличье муравьев,
Чудовища, страшней пустынных львов.
На всех, кто в их владенья попадал,
Рой муравьев внезапно нападал
И разрывал, со всех сторон тесня,
Мгновенно человека и коня,
Да так, что от несчастного того,
Скажи, не оставалось ничего.
Царь молвил: «Тайну этой стороны
Разведать осторожно мы должны!»
И о повадках муравьев-зверей
Расспрашивал у тамошних людей.
Сказали: «Рыскают они кругом,
И в постоянном страхе мы живем.
Знай: истребят в степи войска твои
Чудовищные эти муравьи.
Коль невредим сквозь муравьев пройдешь,
Страну, как сад Ирема, там найдешь.
Но великаны страшные стоят
На страже у дороги в этот сад.
И это — ужас! Весь их род заклят,
Сокровища Земли они хранят.
По виду — люди; но из них любой
Не с человеком схож, а со скалой.
Сто воинов не справятся с одним…
А муравьи степные служат им.
Их речь слышна порою вдалеке
На непонятном людям языке.
Коль этот путь пройдешь, храним судьбой,
Откроется долина пред тобой,
Но вход в долину заградит отвес
Двух гор, царапающих свод небес.
И золотая вся — одна гора,
Другая — целиком из серебра.
Та, — золотая — солнцем взгляд слепит,
Серебряная — месяцем блестит.
Они бесценней всех богатств земных.
А великаны охраняют их.
Тем великанам-сторожам дана
Необычайная потребность сна.
Они свой срок на страже отстоят,
А как уснут, то десять суток спят.
И к службе возвращаются своей,
Как только выспятся за десять дней.
И десять суток бодрствуют опять,
Покамест не настанет время — спать.
Лишь в пору их очередного сна
Их сила может быть истреблена.
Но муравьи огромные хранят
Их сон, покуда великаны спят.
Чудовищные эти муравьи
Ни часа не бывают в забытьи».
Шах Искандар был этим удивлен,
И свет ума призвал на помощь он.
Сказал, созвавши мудрых на совет:
«Как быть — решайте! Нам возврата нет».
Молчал совет. Но были все сердца
Потрясены величием творца.
И понял разум, как пред божеством
Ничтожен он в неведенье своем.
Круг мудрецов, безмолвствуя, сидел;
Язык их в изумленье онемел.
* * *
Дай чашу, кравчий, из ключа души,
Несовершенный разум оглуши!
Меня ума величье не спасло,
Мне изумленье душу потрясло!
Певец! На лад Магриба песню спой,
В Магрибе я шатер поставил свой.
Я золото Магриба, словно прах,
На темя сыплю здесь — в иных песках.
О Навои, о родине своей
Не вспоминай, не сетуй, не жалей.
Восток в себе и Запад совмести,
Весь мир сумей в самом себе найти!

О людях, которые, взирая на миротворение глазами, озаренными светом знания, воздают хвалу зиждителю


Искандар приводит в порядок свои войска для охоты на сонмище муравьеподобных, и то стадо дивоподобных, обезумев, появляется и выстраивается напротив его войска, и из них один — разрушитель рядов — выступает впереди войска и побеждает богатырей Искандара; чинская газель, как львица, выходит на майдан и охотится за драконом. Искандар избирает ее газелью своего гарема; а пленника пленяет еще раз своей милостью, и тот вместе с побежденными им возвращается к царственному собранию


Описание тьмы ночи разлуки; дым ада несчастья по сравнению с ним — гиацинт рая радости; о трудности положения тех, чья жизнь омрачена ночью разлуки и чьи глаза не освещаются рассветом свидания

Тот счастлив, — будь в разлуке он сто лет, —
Пред кем желанной встречи вспыхнул свет.
Пусть перенес он муки ста смертей,
Но встретился с возлюбленной своей,
В той встрече — искупленье мук его,
В той встрече — вечной жизни торжество.
Пусть утром, после пира, муж любой
Порою тяготится сам собой,
Но если чашу выпьет ввечеру,
Забудет все на новом том пиру.
Разлука с другом так трудна для нас,
Что смерть любая легче во сто раз!
А миг слиянья с милой — этот миг,
Как счастье бесконечное, велик.
Но если дни разлуки тьмы темней,
То безнадежна тьма ее ночей.
О ночь разлуки! С этой грозной тьмой
Сравним лишь ужас гибели самой!
Томление разлуки — черный день,
Чья безнадежна тягостная тень.
Не будь разлуки, не было б средь нас
Роняющих, как слезы, кровь из глаз.
Там — за морем разлуки — грозный суд
Провидит он, где слезы не спасут…
Не потому ль, что розы далеки,
Тюльпаны рвут свой пурпур на куски.
И небосвод, когда б не тосковал
О солнце, туч кошму б не надевал.
И туча, разлученная с луной,
Рыдает над пустынею степной.
А перстень, что без Сулеймана он,
Хотя и талисманом наделен?
Что без души Фархада Бисутун?
Что степь, когда навек ушел Меджнун?
Гора в разлуке стоны издает,
Глухая степь ушедшего зовет.
Тоской о розе соловей спален,
Не потому ли цвета пепла он?
Он серым стал от горя, как зола:
Упала молния и сад сожгла.
Кто разлучен с любимой, только тот
И понял, как огонь разлуки жжет.
Ты у того, кто плачет, сна лишен,
Спроси — и все тебе откроет он.
Но скорбь скрывают тайную одну
Все, кто, как я, в разлуке и в плену.
Я плакать кровью сердца обречен
С тех пор, как с милой сердцу разлучен.
Пусть в этом истребляющем огне
Никто не мучится, подобно мне!
Лишь встреча может муки утишить,
Негаснущее пламя потушить.
Но стала бесконечной для меня
Разлуки нашей ночь. Дождусь ли дня?
Я так страданья книгу изучил,
Что все страданий виды различил:
С богатством разлученье — это знай —
Беда для тех, кто в бренном видит рай.

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Смятение праведных

«Смятение праведных» — первая поэма, включенная в «Пятерицу», является как бы теоретической программой для последующих поэм.В начале произведения автор выдвигает мысль о том, что из всех существ самым ценным и совершенным является человек. В последующих разделах поэмы он высказывается о назначении литературы, об эстетическом отношении к действительности, а в специальных главах удивительно реалистически описывает и обличает образ мысли и жизни правителей, придворных, духовенства и богачей, то есть тех, кто занимал господствующее положение в обществе.Многие главы в поэме посвящаются щедрости, благопристойности, воздержанности, любви, верности, преданности, правдивости, пользе знаний, красоте родного края, ценности жизни, а также осуждению алчности, корыстолюбия, эгоизма, праздного образа жизни.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Египетская мифология

Любой народ, любая эпоха по-своему пытаются объяснить окружающий мир, смысл жизни, выработать некую иерархию ценностей, - и создают свою мифологию. В египетской мифологии поэтичность доминирует над реальностью. Системный свод древнеегипетских мифов и легенд в литературно-художественном пересказе И.В.Рака продолжает традицию отечественных популярных изданий, посвященных наиболее значительным мифологиям Древнего мира, - Двуречья, Греции и Рима, Китая, Индии, Ирана.


Саладин Победитель Крестоносцев

Эта книга — о Салах ад-Дине, кто был благочестием (Салах) этого мира и веры (ад-Дин), о бесстрашном воителе, освободившем Святой Город от чужеземных завоевателей, о мудром и образованном правителе мусульман.


Счастливая соломинка

Японская культура так же своеобразна, как и природа Японии, философской эстетике которой посвящены жизнь и быт японцев. И наиболее полно восточная философия отражена в сказочных жанрах. В сборник японских сказок «Счастливая соломинка» в переводе Веры Марковой вошли и героические сказки-легенды, и полные чудес сказки о фантастических существах, и бытовые шуточные сказки, а также сказки о животных. Особое место занимает самый любимый в народе жанр – философские и сатирические сказки-притчи.


Нефритовая Гуаньинь

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Новые записи Ци Се, или О чем не говорил Конфуций

Вашему вниманию предлагается перевод и исследование сборника коротких рассказов и заметок в жанре бицзи, принадлежащего перу известного китайского литератора XVIII века Юань Мэя.Рассматриваемая коллекция рассказов и заметок Юань Мэя известна под двумя названиями: "О чем не говорил Конфуций" (Цзы бу юй) и "Новые [записи] Ци Се" (Синь Ци Се). Первоначально Юань Мэй назвал свой сборник "О чем не говорил Конфуции", но, узнав, что под этим названием выпустил сборник рассказов один писатель, живший при династии Юань, изменил наименование своей коллекции на "Новые [записи] Ци Се".Из 1023 произведений, включенных Юань Мэем в коллекцию, 937 так или иначе связаны с темой сверхъестественного.


Приключения четырех дервишей

ББК 84 Тадж. 1 Тадж 1П 75Приключения четырех дервишей (народное) — Пер. с тадж. С. Ховари. — Душанбе: «Ирфон», 1986. — 192 с.Когда великий суфийский учитель тринадцатого столетия Низамуддин Аулийя был болен, эта аллегория была рассказана ему его учеником Амиром Хисравом, выдающимся персидским поэтом. Исцелившись, Низамуддин благословил книгу, и с тех пор считается, что пересказ этой истории может помочь восстановить здоровье. Аллегорические измерения, которые содержатся в «Приключениях четырех дервишей», являются частью обучающей системы, предназначенной для того, чтобы подготовить ум к духовному развитию.Четверо дервишей, встретившиеся по воле рока, коротают ночь, рассказывая о своих приключениях.


Шах-наме

Поэма Фирдоуси «Шах-наме» («Книга царей») — это чудесный поэтический эпос, состоящий из 55 тысяч бейтов (двустиший), в которых причудливо переплелись в извечной борьбе темы славы и позора, любви и ненависти, света и тьмы, дружбы и вражды, смерти и жизни, победы и поражения. Это повествование мудреца из Туса о легендарной династии Пишдадидов и перипетиях истории Киянидов, уходящие в глубь истории Ирана через мифы и легенды.В качестве источников для создания поэмы автор использовал легенды о первых шахах Ирана, сказания о богатырях-героях, на которые опирался иранский трон эпоху династии Ахеменидов (VI–IV века до н. э.), реальные события и легенды, связанные с пребыванием в Иране Александра Македонского.


Корабль дураков. Похвала глупости. Навозник гонится за орлом. Разговоры запросто. Письма тёмных людей. Диалоги

В тридцать третий том первой серии включено лучшее из того, что было создано немецкими и нидерландскими гуманистами XV и XVI веков. В обиход мировой культуры прочно вошли: сатирико-дидактическую поэма «Корабль дураков» Себастиана Бранта, сатирические произведения Эразма Роттердамского "Похвала глупости", "Разговоры запросто" и др., а так же "Диалоги Ульриха фон Гуттена.Поэты обличают и поучают. С высокой трибуны обозревая мир, стремясь ничего не упустить, развертывают они перед читателем обширную панораму людских недостатков.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».