Подгоряне - [102]
Я уже говорил, что с тех пор, как вернулся из Москвы в родное село, видел лишь один-единственный сон. Тот, в котором отец кричал на меня: "Почему ты не напоил лошадей?!" Но теперь, когда мы управились с уборкой винограда и я вкусил молодого винца, сны посыпались на мою голову, как из рога изобилия. Сновидения накатывались сериями. О некоторых забывал еще до пробуждения. Другие удерживались в памяти кусочками, обрывками, осколками. А вот один, самый, пожалуй, нелепый сон, запомнился с поразительной отчетливостью и ясностью. Мне приснился профессор латинского языка из Московского университета. Он вроде бы переселился в дедушкину хибарку.
Просыпался на дедушкиной лавочке. Подходил к плите, ставил железную кастрюлю и кипятил в ней вино. Вскипятив, бросал в него кусочки размельченного горького стручкового перца. Снова кипятил. Затем смачивал куски калача и ел.
Плел, как и дедушка, чулки и варежки деревянным крючком. Пол застилал соломой, чтобы можно было ходить по нему босым. Жердину от решета ставил в уголке хатки, точно так же, как делал дедушка, чтоб была под рукой. Поутру профессор выходил с этой палкой из хижины и отгонял нашего последнего жеребенка, который подходил сюда, чтобы полизать дверную ручку.
Словом, действовал новый наш житель точно по житейскому сценарию хозяина хибарки, то есть дедушкиному. Но было одно жуткое "новшество": от профессора разбегались в разные стороны какие-то странные огромные вши с соломинкой во рту. Каждый вечер мама приносила ему чистое белье, меняла постель, наволочки, а вши-великаны появлялись снова и снова. Слышал я во сне, как тетка Анисья, старшая мамина сестра, говорила, что профессор скоро умрет. Вошь-де нападает на обреченных. Вернее, не нападает, а покидает их, как крысы тонущий корабль. Вылезают из-под кожи и разбегаются, потому что не хотят умирать вместе с человеком. Но профессор ничего этого не знал. Он как ни в чем не бывало позволял мыть себя и купать, менять ежедневно свое белье, кипятил вино, размачивал в нем сухари и все время декламировал стихи Овидия и Вергилия. Декламировал нараспев, восхищался гекзаметрами античной поэзии.
Мама спорила с сестрой, которая советовала не менять профессору белье: без толку, мол! Мама не соглашалась. Как же она оставит человека без чистого белья? Что скажут люди?
"Он все равно умрет, — говорила тетка Анисья. — Ему ничем уж не поможешь! У каждого человека живут под кожей свои вши. У белого — белые. У черного — черные. Так что не канителься, Катанка!"
"А может, мыло плохое? — спрашивала мама. — Давай попробуем золу от кукурузных початков!"
"Не поможет и зола! Умирает человек, значит, богу нужно, чтобы он умер.
Не мучь ты его!" — сердилась тетка Анисья. Она очень терпеливая женщина, такая же, как и мама, но иногда все-таки выходила из себя. В особенности когда ее не слушала младшая сестра.
Но профессора вроде бы и не касается бабья болтовня. Он декламирует и декламирует монотонно, будто читает псалмы. Перед тем как лечь спать, молится у черной доски, на которой проступает лик Николая Угодника, ужасно строгий в сумерках: "Отче наш… Иже… и Сына… и Святаго Духа… Аминь!"
Твердит ту же, что и дедушка, молитву, соблюдая и бессмыслицу. Святой глядит на профессора с тем же осуждением, которое было на его лике и тогда, когда взирал на нашего старца…
Я чувствую, что задыхаюсь, но не могу проснуться. Охвативший меня ужас не сразу проходит и после пробуждения. Я дрожу, а рассказать маме свой сон не решаюсь: стыдно. Бывают сны, о которых ты не расскажешь никому, даже родной матери. И вот еще такие, как этот, фантасмагорические, такие невообразимые и кошмарные, что лучше, если они останутся при тебе. Мне стыдно за свой сон перед тобой, Москва, городом, где я провел самые прекрасные годы своей жизни, годы студенчества. Милая Москва, разве простительно мне, что память о тебе так или иначе, но все-таки отразилась в этом чудовищном и нелепом сне?! Все мы грешны не только перед — тобой, но и перед наивно-добродушным университетским профессором-латинистом. Студенты и студентки злоупотребляли его доверчивостью и добротой. Он выводил им высокие оценки по сути за незнание материала. Стоило какому-нибудь хитрецу или хитрунье пробормотать невнятно: "Какая музыкальность!.. Какая изумительная чеканка слога у этих античных поэтов!" — как профессор брал зачетку и ставил "отлично". Ему было достаточно и того, что ты просто признаешься в любви к латыни, и больше ничего. Мыслями своими он всегда витал где-то в облаках.
Большую часть академического времени на занятиях читал стихи древних, бросив на стол свой измочаленный пухлый портфель. Декламировать мог и час, и два, и три подряд. И все наизусть. Тысячи и тысячи гекзаметров — на память! Лишь делал небольшие паузы, чтобы облизать губы, как после вкуснейшей еды, а потом снова продолжал декламировать нараспев. Читая, он прогуливался по аудитории, отсчитывал подошвами своих стоптанных ботинок ритмы классического стиха. Мы жадно внимали ему и часто не слышали истерического вопля звонка в коридоре. Спохватившись (в который уже раз!), что перебрал со временем, профессор хмурился и просил прощения. Мысленно упрекал себя за то, что не успел спросить у нас, как склоняются и спрягаются такие-то и такие-то существительные и глаголы. Торопливо называл страницы, которые мы должны были "проработать" дома, потому что в следующий раз будет строго спрашивать каждого. Но и в следующий раз он не успевал сделать этого, потому что девушки при его появлении начинали восхищаться музыкальностью латинской фразы, а мы, студенты, засыпали профессора вопросами относительно русско-турецкой войны и освобождения Балкан. Поглядев на студенток счастливым взглядом за то, что те восхитились музыкальностью латинской фразы, он бросал на стол портфель и с пылающим взором начинал разворачивать перед нами, фаза за фазой, картину сражений под Пленной и на Шипке.

Настоящий том "Библиотеки советского романа" объединяет произведения двух известных современных молдавских прозаиков: "Белую церковь" (1981) Иона Друцэ - историческое повествование о Молдавии времен русско-турецкой воины второй половины XVIII в и роман Иона Чобану "Мосты" (1966) - о жизни молдавской деревни в Великую Отечественную войну и первые послевоенные месяцы.

Настоящий том «Библиотеки советского романа» объединяет произведения двух известных современных молдавских прозаиков: «Белую церковь» (1981) Иона Друцэ — историческое повествование о Молдавии времен русско-турецкой войны второй половины XVIII в. и роман Иона Чобану «Мосты» (1966) — о жизни молдавской деревни в Великую Отечественную войну и первые послевоенные месяцы.

Имя Льва Георгиевича Капланова неотделимо от дела охраны природы и изучения животного мира. Этот скромный человек и замечательный ученый, почти всю свою сознательную жизнь проведший в тайге, оставил заметный след в истории зоологии прежде всего как исследователь Дальнего Востока. О том особом интересе к тигру, который владел Л. Г. Каплановым, хорошо рассказано в настоящей повести.

Повести известного ленинградского прозаика посвящены жизни ученых, сложным проблемам взаимоотношений в научных коллективах, неординарным характерам. Автор многие годы работал в научном учреждении, этим и обусловлены глубокое знание жизненного материала и достоверность произведений этой книги.

В повести «Очень хочется жить» воспеваются красота и мужество советского человека, солдата и офицера в первые годы минувшей войны.Роман «Рассудите нас, люди» посвящен молодым людям наших дней, их жизни, борьбе, спорам, любви, исканиям, надеждам и творчеству.

В книгу известного советского писателя Виля Липатова включены очерки, написанные в последние годы его жизни. Среди героев книги — московские рабочие, ленинградские корабелы, автомобилестроители Тольятти, обские речники, колхозники Нечерноземья, сотрудники милиции, деятели культуры. Все они обычные люди, но писатель подмечает в их жизни и труде характерные черты, делающие их яркими индивидуальностями. По-своему оригинальны и отрицательные персонажи: остро осуждая их, автор показывает неизбежное торжество справедливости.Содержание:Поправка к прогнозуТочка опорыНаших душ золотые россыпиДва рубля десять копеек… Самолетный кочегарДом на берегуПятаки гербами вверхПисьма из ТольяттиКорабелЛес равнодушных не любитКарьераКогда деревья не умираютТечет река ВолгаСтепанов и СтепановыТот самый Тимофей Зоткин? Тот, тот…Шофер таксиОбской капитанЖизнь прожить…Закройщик из КалугиСержант милицииСтарший автоинспектор01! 01! 01!Разговорчивый человекГегемонЧто можно Кузенкову?ДеньгиБрезентовая сумкаВоротаВсе мы, все — незаменимые .

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.

Действие романа развертывается в разгар войны. Советские войска только что очистили город от фашистских захватчиков. Война бушует еще совсем рядом, еще бомбит город гитлеровская авиация, а на территории сожженной, разрушенной и стынущей в снегах ткацкой фабрики уже закипает трудовая жизнь.Писатель рисует судьбу семьи потомственных русских пролетариев Калининых. Замечательные люди вышли из этой семьи — даровитые народные умельцы, мастера своего дела, отважные воины. Мы входим в круг их интересов и забот, радостей, горестей, сложных семейных и общественных отношений.

Мыслями о зажиточной, культурной жизни колхозников, о путях, которыми достигается счастье человека, проникнут весь роман С. Бабаевского. В борьбе за осуществление проекта раскрываются характеры и выясняются различные точки зрения на человеческое счастье в условиях нашего общества. В этом — основной конфликт романа.Так, старший сын Ивана Лукича Григорий и бригадир Лысаков находят счастье в обогащении и индивидуальном строительстве. Вот почему Иван-младший выступает против отца, брата и тех колхозников, которые заражены собственническими интересами.

ВАСИЛИЙ ИВАНОВИЧ АРДАМАТСКИЙ родился в 1911 году на Смоленщине в г. Духовщине в учительской семье. В юные годы активно работал в комсомоле, с 1929 начал сотрудничать на радио. Во время Великой Отечественной войны Василий Ардаматский — военный корреспондент Московского радио в блокадном Ленинграде. О мужестве защитников города-героя он написал книгу рассказов «Умение видеть ночью» (1943).Василий Ардаматский — автор произведений о героизме советских разведчиков, в том числе документальных романов «Сатурн» почти не виден» (1963), «Грант» вызывает Москву» (1965), «Возмездие» (1968), «Две дороги» (1973), «Последний год» (1983), а также повестей «Я 11–17» (1958), «Ответная операция» (1959), «Он сделал все, что мог» (1960), «Безумство храбрых» (1962), «Ленинградская зима» (1970), «Первая командировка» (1982) и других.Широко известны телевизионные фильмы «Совесть», «Опровержение», «Взятка», «Синдикат-2», сценарии которых написаны Василием Ардаматским.

Из предисловия:…В центре произведения отряд капитана Трофимова. Вырвавшись осенью 1941 года с группой бойцов из окружения, Трофимов вместе с секретарем райкома Глушовым создает крупное партизанское соединение. Общая опасность, ненависть к врагу собрали в глухом лесу людей сугубо штатских — и учителя Владимира Скворцова, чудом ушедшего от расстрела, и крестьянку Павлу Лопухову, потерявшую в сожженной фашистами деревне трехлетнего сына Васятку, и дочь Глушова Веру, воспитанную без матери, девушку своенравную и романтичную…