Подгоряне - [100]

Мош Кулай,

Детишек — полон сарай.

Двое с овцами,

Трое с волами.

Двое играют на гармошке,

Матвей и Тимошка.

А Марийка и Софийка — ох! —

Ловят на крыше блох.

А Лукьян и Дорофтей — крошки,

Пекут на костре картошки!

— Разве обгонишь эту отшельницу! — сокрушался! бадица Василе. — Отберет у нас мотоцикл, как пить дать отберет!

— Что ж, поглядим бабу верхом на мотоцикле? — спрашивал дедушка в крайнем смятении.

— К этому дело идет, мош Тоадер. Похоже, увидим, — отвечал печально почтальон.

— Привяжите к ее заднице веник! — ржал, как жеребец, Иосуб. — И дайте ей трещотку этого старого решетняка. Она вмиг распугает не только ворон, но и людей на виноградниках! То-то будет потеха!

Ох, как хотелось Вырлану сделать из Виторы посмешище! Он напоминал сейчас некоего кота, который не смог достать с веревки шматок сала и уверял себя, что сало-то дрянь, тухлятина. По хитрости и блудливости с Иосубом Вырланом не смог бы посостязаться ни один кукоаровский кот. Не нашлось бы такого и во всех соседних селах. Это уже известно всем и каждому в округе.

Из нескольких миллионов рублей, которые совхоз получал за виноград, выделить несколько тысяч на премии было легче легкого. Это, в сущности, крохи. Вообще-то люди выходили бы на сбор винограда и без премий, потому что зарабатывали по пятнадцать — двадцать рублей в день. Но премия есть премия.

Получивший ее как бы сразу же выделялся из общего ряда, о нем потом вспоминали на всех собраниях, он был героем на праздниках урожая, его фотографировали и фотокарточку помещали на Доске почета при Доме культуры.

Если премированный оказывался ветераном войны, его фотографировали при всех орденах и медалях, хотя бы он был и одет в гражданский костюм. Для победителей в социалистическом соревновании устраивались прогулки на теплоходах по Черному морю, и все это за счет совхозов и колхозов. Труд стал наконец высокооплачиваемым. И люди находили в себе силы работать и в общественном хозяйстве, и на своем приусадебном участке.

Человек остается бодрым и свежим даже после тяжкой работы, если труд его вознаграждается сторицей. Было б, конечно, еще лучше, если бы все культуры созревали в разное время, чтобы не наваливались на человеческие руки разом, чтобы уборка винограда не совпадала с кукурузной страдой, с уборкой табака, сахарной свеклы, подсолнечника, садов и огородов, когда даже машины не смогут справиться с такой бездной дел. Растянуть бы их на несколько месяцев, но… но рад бы в рай, да грехи не пускают! Все выращенное в течение всего лета должно быть убрано за один какой-нибудь месяц, самое большее — полтора месяца. Убрано теми же руками и теми же машинами, которыми были посеяны и посажены. Промедление чревато разными бедами. В воздухе явственно чувствуется осенняя прохлада. Приближаются неотвратимо заморозки. По ночам кто тонко одет — толсто дрожит. Точно по пословице. Арбуз сладок и отраден для тебя лишь днем, а к вечеру только прибавляет дрожи. И вообще, с появлением спелых гроздьев винограда и румяных персиков арбузы что-то теряют в глазах человека, делаются вроде бы не так уж вкусны и сочны..

Между тем Никэ привез жену с лесным гайдучонком. С появлением этого крошечного существа мужское население нашего дома стало как бы неприкаянным.

Мало того что все мы ходим теперь необстиранными, но должны еще разогревать себе обед, бегать в буфет за хлебом, потому что мама совсем про нас забыла.

Теперь она большую часть времени находится у Никэ. Его женушка боялась притронуться к своему ребенку. Боялась поднять его с постельки (а вдруг уронит!), боялась купать его в ванночке (а вдруг утопит!). Всего боялась молодая жена Никэ. Даже поднести дитя к своей груди боялась (подсовывала ей крошку опять же мама!).

— Ну, ну… что же ты всего боишься? — говорила мама и принималась стирать пеленки. Пеленала мальчика туго, чтобы ножки росли прямыми и стройными, чтобы не были кривыми, как у кавалериста. Прежде чем опустить сморчка в воду, пробует локтем, не слишком ли горяча. Искупав, припудривает складки ног и рук, чтоб не подопрели. Когда мы приходили к Никэ, нас и близко не подпускали к ребенку: не ровен час занесем какую-нибудь микробину.

Дедушка несколько раз пытался глянуть на правнука, но и его безжалостно выдворяли.

— Во…во!.. Коровья образина!.. Не сглажу его вам!.. Мне б только посмотреть, на кого похож!..

Но разве по этому красному сморщенному комочку можно определить, на кого он похож?! Даже глаз не видно из-под опухших век. Комочек живого теста, в котором мама то вытягивает носик, то подправляет подбородочек, то выпрямляет ножки, то округляет руками головку, будто готовит хлебец перед тем, как сунуть его в печку. Брат сердится:

— Ну, мама… Ты так совсем оторвешь ему носик!

— Не оторву — не бойся. Только сейчас его, и можно поправить. А то вырастет картошкой, как, у твоего дедушки. И головку надо округлять, й то будет длинной, как кормовая свекла!

Заглянув на минутку домой, мама, бесконечно счастливая, сообщает отцу, что ребенок уже кое-что стал понимать, ищет ее и мать глазками, разглядывает внимательно лампочку на потолке. Все это прекрасно: и моделирование носика и головы, и выпрямление ножек, и купание, и присыпание складок на ногах я руках младенца, но мы-то с дедушкой и отцом из-за этого создания остались брошенными на произвол судьбы. Виноградник на нашем дворовом участке убираем без мамы. Используем для этого вечер, ночь и утро. Хорошо еще, что "изабелла" на опушке леса нас не торопит. Она созревает гораздо позже всех других сортов. Но на нее накатывалась другая беда: когда виноград был убран, птицы стаями налетали на нашу "изабеллу". Правда, днем дедушка отпугивал их своей трещоткой, а ночью приходилось сторожить лесной виноградничек мне.