Под небом Новгорода - [8]

— Когда ты опять встретишь девушку, на которую напал зубр, то можешь быть уверен, что победишь, — сказала она, протягивая подарок.

Филипп принял его, опустив голову и заметно покраснев.

— Я никогда больше не спасу девушку от зубра, — сказал он вполголоса, засовывая клинок за пояс.

* * *

— …О пресвятая Матерь Божья, попроси Иисуса дать мне силы покинуть мать и отца, братьев, нашу прекрасную землю и забыть Филиппа. Боже, сделай так, чтобы я стала верной и любящей супругой, достойной Ярослава и великого Владимира…

И снова ее мысли отвлеклись. Анна вновь представила себе, как посещает с отцом монастырь Святого Георгия, одну из многочисленных школ Киева, основанную ее отцом, Золотые ворота, над которыми возвышается церковь Благовещения, пещеры Лавры, выдолбленные в каменистых берегах Днепра, где предавались посту и молитвам монахи, храм, возвышавшийся над пещерами, и основание строящегося большого монастыря, который ее отец хотел сделать самым красивым и самым главным на Руси. Ярослав Мудрый (прозванный врагами «кривоногим» с тех пор, как на него, выпавшего из седла во время битвы, завалился верховой конь и сломал ему в нескольких местах ногу) сделал из своего города место встреч и торговли: Киев поражал чужеземцев богатством домов и храмов. Сами киевляне, хотя и жили большей частью на Подоле в примитивных, наполовину врытых в землю жилищах около княжеского дворца, гордились своим городом. Они были благодарны своему князю за то, что тот построил новые крепостные стены, которые могли защитить в случае набега.

Анна вздрогнула: чья-то рука легла на ее плечо. Около нее стоял монах Илларион, будущий епископ Киевский. Предавшись воспоминаниям, она не почувствовала на этот раз того особого запаха — смеси ладана, воска и плохо вымытого тела, — который обычно предшествовал появлению святого человека.

— Ты не молишься, дщерь моя.

Понимал ли он, как нелегко молиться, когда перед тобой все время возникают лица тех, кого скоро покинешь, те места, где выросла?

— Наберись мужества, дитя мое, я знаю, что ты чувствуешь. Но всякая дочь должна повиноваться родителям, а значит, должна обзавестись семьей. Однажды ей приходит время покинуть отца и мать и сделаться нужной и родной в семье мужа. Ты совершишь богоугодное дело, воспитывая детей в христианской вере, уважая служителей Бога, отдавая часть своих богатств Церкви и помогая бедным. Следуй примеру сестер, которые делают счастливыми своих мужей и своих подданных.

Как ей недоставало сестер!.. Елизаветы, старшей, вышедшей замуж за Геральда из Норвегии, в которого маленькая Анна некогда была влюблена. Рассказами о своих злоключениях во время странствий он держал в напряжении слушателей — Ярослава и его семью. Недоставало Анастасии, соединенной узами брака с Андреем из Венгрии, который крестил свой народ. Ее тети, Марии Доброгневы, жены польского короля Казимира, тоже недоставало. Увы, французские прелаты слишком уж торопились отвезти ее в свою страну!

Девушка молча заплакала, к большому неудовольствию монаха, видевшего только лишь одно значение этого брака: укреплять связи Руси со странами Европы. Девичьи слезы не могли помешать этому сближению стран, необходимому политике Ярослава.

— Твои слезы оскорбляют Бога и твоего отца, — сурово сказал монах. — Ты не поступаешь, как должно доброй христианке и послушной дочери.

Анна встала, вытерла щеки тыльной стороной ладони. Гневные слова готовы были сорваться с ее уст.

Монах жестом остановил ее.

— Подчинись, дитя мое, женщина обретает покой в повиновении Богу, отцу и супругу.

Какая досада, что она не родилась мальчишкой! Разве она не была так же учена, как и ее братья, за исключением Всеволода? Разве не была такой же хорошей наездницей? Разве уступала братьям на охоте, в плавании, в метании копья?..

— На колени, помолимся!..

* * *

На следующий день, обряженная в тяжелые византийские, украшенные каменьями, шитые золотом одежды, Анна, как в полусне, стояла в соборе Святой Софии на службе в честь ее отъезда и в честь ее предстоящего брака. Когда закончилось длинное богослужение, оглушенная песнопениями, надышавшаяся ладаном Анна медленно встала и в сопровождении епископов Роже и Готье направилась к алтарю, где находились священнослужители и члены семьи. Опустившись на колени перед епископом Киевским греком Теопемтом, потом перед монахом Илларионом и, наконец, перед отцом с матерью, она получила благословение. Слезы Ингигерды окропили ее лицо. Недавно вышедшая замуж сестра Анастасия напрасно старалась улыбнуться сквозь слезы, напрасно братья делали серьезные лица. Только невестки — Ода из Германии, жена Святослава, и Гертруда из Польши, жена Изяслава, — казалось, были довольны скорым замужеством Анны.

Сопровождаемая епископами, держась очень прямо в своем тяжелом одеянии, Анна покинула храм Святой Софии. Ее рыжеволосую головку украшала сейчас высокая византийская тиара. За княжной, позвякивая шпорами по плитам, следовали Госслен де Шони и около двух десятков его рыцарей. Следом шли Теопемт, Илларион, Ярослав, Ингигерда, князья, воины дружины. Две придворные дамы, присланные королем Генрихом для сопровождения будущей королевы, стояли в отдалении.