Под небом Италии - [33]

— Каков следующий шаг? — спросила Антония.

— Лучано. Сначала попробуем его убедить.

— А если не получится? Тогда что?

Толбот посмотрел в туманную даль, на мягкий контур холмов, долины в прожилках речушек, спешащих к Тибру. Не дождавшись ответа, она вновь спросила:

— Примените силу?

— Боюсь, его жалкая лачуга в любом случае будет разрушена. Если мы начнем копать из-под дома, то, возможно, провалится фундамент. Если же пойдем сверху, над домом, произойдет то же самое. В любом случае, если под холмом действительно находится гробница, придется сооружать вход, чтобы люди могли прийти и посмотреть на нее.

— Какой вы безжалостный, Толбот!..

— О господи, Антония, мы же не собираемся разрушить великолепный памятник архитектуры, античный храм. За что мы действительно должны быть благодарны семье Лучано, так это за то, что их маленькая хижина до времени хранила от посторонних глаз наше открытие! Хотя даже сейчас мы не уверены, что прежние исследователи не обчистили наш дворец и не утащили все сокровища. Очень может быть, что банды грабителей время от времени наведывались сюда, выискивая, чем поживиться.

— Что бы там ни было, — вздохнула девушка, — надеюсь, вам улыбнется удача. Но будьте справедливы с Лучано. Он это заслужил.

Отобедав в тени их «походного лагеря» и хорошенько отдохнув, синьор Ломбарди вернулся в Перуджу, пообещав добыть все необходимые разрешения и бумаги как можно скорее.

— Как вы собираетесь сохранить находку в тайне от рабочих? — спросила Антония Толбота, когда они остались одни.

— В их интересах не болтать. Им платят фиксированную зарплату плюс бонусы за каждую интересную находку. Поэтому вся бригада бросает работу, когда кому-то из них кажется, что он нашел стоящее, чтобы Стефано или я могли оценить находку и вознаградить счастливчика.

— Понятно.

— Часов в семь мы снова навестим Лучано. Может, он к тому времени будет дома.

— Чем он зарабатывает на жизнь? Ему ведь надо содержать столько народу.

— Днем трудится в поле на одного виноградаря, а по вечерам вкалывает на собственном огороде. Выращивает лук и брокколи — это если на дворе лето. Зимой же моет полы в гостинице в Понто-Сан-Джованни, после чего отправляется домой, чтобы на следующее утро подняться в пять часов и начать все по новой.

— Если бы он разрешил сестрам зарабатывать! Я уверена, они трудолюбивые девушки.

— Старшая, Мартина, нашла работу горничной в соседней деревне, но, когда Лучано узнал об этом, заставил ее вернуться домой.

— Притащил бедняжку за волосы? Как и положено такому дикарю? Пожалуй, это еще одна причина, по которой она постриглась.

Когда они подъехали к дому Лучано, то застали там страшный переполох. Обе девушки, Мартина и Эмилия, были в слезах. Антония заметила, что одеты сестры в свои старые, самые потрепанные платья. Их мать сидела за столом, склонив голову, пока двое младших ребятишек колотили ложками по крышкам от кастрюль и громко кричали друг на друга. Лучано — единственный, кто сохранял спокойствие среди всего этого шума и гвалта. Высокий и стройный юноша поднялся и, с высоко поднятой головой, вручил Антонии пакет — тот самый, в котором она привезла платья его сестрам. Он вежливо поклонился Антонии, потом Толботу.

— Мне очень жаль, синьорина, но я не могу позволить сестрам принимать подарки. Мы не нуждаемся в благотворительности.

— Это не благотворительность… — начала было Антония, но ее перебила Мартина, которая вдруг вскочила и жестом отчаяния сорвала с головы платок.

— Я заплачу за платье из тех денег, что мне дали за волосы! — воскликнула она.

Побледнев, Лучано воззрился на сестру. Глаза его сверкали.

— Ты продала волосы?

Мартина закрыла лицо руками и отвернулась, затрясшись от рыданий.

— Мне нужно было немного денег… купить красивую одежду… чтобы быть красивой для… для…

Антония внезапно поняла, во имя чего Мартина принесла такую жертву. Существовал некий молодой человек, ради которого девушка хотела выглядеть как можно лучше.

— Лучано! — поспешно обратилась Антония к юноше. — Извини за то, что я отдала платья твоим сестрам. Пожалуйста, не обижайся, я приму за них немного денег. Так что это больше не благотворительность.

Мартина и Эмилия испуганно уставились на Антонию, которая незаметно кивнула им, надеясь, что девушки поймут ее попытку немного успокоить гордость Лучано и что потом она тайно вернет деньги Мартине.

Она назвала две небольшие суммы. Лучано кивнул и приказал Мартине заплатить Антонии. Та убрала смятые банкноты в сумочку.

Толбот, который все это время стоял в дверях спиной к итальянскому семейству, теперь повернулся:

— Если ваша сделка завершилась к всеобщему удовлетворению, Антония, может, мы перейдем к делу?

Антонию задел его сарказм. Разве она виновата, что мальчик устроил сцену из-за пары поношенных платьев?

— Пошли на улицу, — велел Лучано.

Антония сделала попытку задержаться, чтобы вернуть деньги Мартине, но Толбот неслышно возник за спиной и не оставил ей никаких шансов.

— Надеюсь, это не привело Лучано в еще более обидчивое настроение, и он не станет еще несговорчивей, — тихо сказал он Антонии, когда они вслед за мальчиком выходили из дому.