Побѣдители - [131]

– Истинная правда, сестра. – Ник улыбнулся, так же бледно, как Наташа. Ник снова был собой, Роман, еще недавно «вселившийся» в него, чтобы направлять – безжалостно и холодно – Роман из него «вышел». Ник снова был собой – открытым и великодушным. И, в первый раз в жизни, я видела слезы, стоявшие в его глазах. Слезы, крупные-крупные, только длинные «девчоночьи» ресницы еще мешали им покатиться по щекам. Но сию секунду сморгнет – и все лицо сделается мокрым.

Ник позволяет себе слабость. Значит – все плохое в самом деле отступило.

– Государь благополучен, Леночка. Роман Александрович будет жить. Да, Наталия Всеволодовна себе навредила немного, но с ней тоже не случится непоправимого. Вы ее знаете. Сами ответьте, почему она сейчас быстро придет в себя?

– Она не позволит, чтобы Роман жил с чувством вины, – уверенно ответила я. – Она выздоровеет.

– Вот видите… Вы в самом деле ее знаете. А я сейчас вас оставлю – пойду в больничную часовню, хоть помолюсь по-человечески. Радуйтесь. Все хорошо.

Вслед вышедшей на лестницу сестре Елизавете Синицын с ухарством махнул рукой, а затем извлек из карманов халата коробку лафермовых сигарет и армейскую зажигалку.

– Угощайтесь, Ваше Величество. С меня старшая сестра голову снимет, а и пусть. Сегодня – где хотим, там и курим.

Мне, конечно, никто ничего не предложил. Впрочем, я ведь, кажется, дала некое обещание?

– Уфф… – Ник с наслаждением затянулся чужой сигаретой – крепкой и короткой. – Еще немного – и я к этому выпрошу полпробирки медицинского спирта.

– Чем богаты, с нашим удовольствием.

Мужчины рассмеялись.

Лицо Ника вдруг вновь сделалось собранным. Он словно бы прислушивался к чему-то. Хотя прислушиваться было решительно не к чему. В больничных коридорах царила предутренняя тишина, разве что на стене, немного дальше от нас по коридору, тихо застрекотала миниатюрная панелька, передавая первый, самый ранний, выпуск новостей. Видимо, ее просто в суматохе забыли отключить на ночь.

– Уж сколько раз хотел запретить… Вовсе не место этим жужелицам в больнице, только сестер отвлекать, так ведь и пациенты просят, чтоб были… – недовольно начал хирург, но Ник предупреждающе вскинул свободную руку.

– … Еще не оглашены предварительные итоги результатов американского референдума, но, по данным социологических опросов, победа претендента Иоанна Кеннеди представляется очевидной. К изумлению экспертов, стихийные проявления народной поддержки Кеннеди наблюдаются не только, как и ожидалось, среди консервативных и преимущественно католических «дикси», но, лишь немногим в меньшей мере, и у «янки». Эту загадочную неожиданность некоторые склонны объяснять…

Ник встряхнул головой, теряя интерес к продолжению выпуска.

– Все движется своим чередом. Это победа. Это важная, это еще одна – победа.

Эпилог

Так вот, оказывается, где мы находились все это время! В нескольких троллейбусных минутах от моего дома.

На больничных часах пробило десять. Бодрое и прохладное осеннее утро задавало будничной суете Калужского тракта какой-то нарядный тон.

Голицынскую больницу, в сквер перед которой мы вышли немного проветриться, обступали вечные московские тополя и клены.

Перед этим мы немного пришли в себя, выпив, верно, чашек по пять кофе в служебной столовой, за компанию с заботливыми послушницами и сестрами. Ник кроме того одолел горячий ломоть филипповского калача со свежим маслом. Я еще не могла заставить себя есть, но кофе показался мне восхитителен.

– Сергей Иванович намерен вечером нас прогнать. – Ник усмехнулся. – Сказал, что покой надобен не только Брюсу, но и штату. Видимо, от нас и впрямь много хлопот. Да и тебе пора переодеться, Нелли. Знаешь, мне что-то напомнило это твое платье нынешней ночью. Что-то… не могу тебе передать… Далёкое. Дежавю? Что-то, уже бывшее, но не с нами и не у нас.

Я-то знала, где женщины отказываются переменить окровавленные платья. В минувшую ночь я совсем наяву соприкоснулась с этим невыносимым и немыслимым миром, я шагнула в него. Я из него вернулась. И, теперь уж вне сомнений, простилась с ним навсегда.

Восточный ветерок, к вёдрышку. Дня на два, не меньше.

– Ты говорил с Лерой?

– Еще нет, но ей уже обо всем доложили, конечно. Она в храме была всю ночь, в соборе в нашем94. Думаю, сейчас спит.

– Как жутко закончился ее праздник.

– Ничего. У нее теперь будут еще праздники. Много праздников, очень хороших.

Некоторое время мы стояли молча, наслаждаясь городским мирным шумом и восточным ветерком. Как всегда угадывая его намеренья, я ощущала, что Ник собирается сейчас с силами, чтобы сказать что-то важное. Скорее даже себе, чем мне.

Я спокойно ждала. Просто ждала.

– Какой урок я получил, Нелли. Какой жестокий урок!

Я заглянула ему в лицо. Осунувшийся, измученный, Ник сейчас вовсе не был хорош собой. Но ведь дорогие лица прекрасны всегда.

– Я, верно, нравился себе таким, разгуливающим без охраны, – с горечью продолжал он. – И я посмел не озаботиться своей безопасностью, зная, что веду скрытую войну на несколько фронтов. И вот результат моего легкомыслия: мой друг закрыл меня собой. Если бы Брюс погиб – вина была бы только на мне.