Побѣдители - [101]

– Думаю, уж Ник бы тебя, так и быть, взял на свой. Или ошибаюсь?

– А Ник в Париже остался.

– Вот как? Надолго?

– Не знаю, по чести сказать. Какого-то важного события он должен дождаться, и непременно сидючи в Париже.

Странно… В голосе Миши не прозвучало ни тени интереса к делам Ника. Оно положим, нам не все и не всегда надлежит знать, но что-то неладное скользнуло в безразличной этой интонации. Да и в Сен Женевьев у Миши было какое-то отсутствующее лицо. Стало быть, мне не почудилось.

– А я хотел спросить – ты не занята?

– Меня энергически пытаются занять. Но я ведь могу и ускользнуть, если услышу более заманчивое предложение.

– Я хотел предложить тебе прогуляться по Нескучному. Покормить белок.

– Да, твое предложение, вне сомнения, заманчивее. Устоять против соблазна кормить белок я не способна. Ты ведь в Майском доме сейчас живешь? Тогда я рассчитываю еще и на чаепитие. Кстати, зайдем заодно в Конюшни. У меня лошадь теперь, надо познакомиться с конюхом, который за ней будет ходить.

– Прекрасно, – Миша, несомненно, обрадовался, но тоже как-то безжизненно. Опять не так, как обычно. – Прислать за тобой автомобиль, Нелли?

– А троллейбусы для чего существуют? Мне до Майского дома двенадцать минут.

Эх, слово-то не воробей, вылетело… Миша и без того чем-то выбит из колеи. А в то, что теперь распоряжается и аэропланом, и автомобилем, и шофером в ливрее, он ведь еще не успел наиграться. Зачем я лишила его возможности распорядиться? Ведь было б ему приятно. Как же я иногда неловка…

– Я встречу тебя на троллейбусной остановке. – Миша все же чуть оживился. – Тогда я сейчас побегу на кухню клянчить орехов.

– Только возьми самых разных, грецких там, земляных, лесных… Кедровых тоже. Я всегда пытаюсь понять, какие они любят больше. И всегда не успеваю разобраться.

На аллеях и дорожках, что ближе к дворам домов и Калужскому тракту, как мы с детства уяснили, кормить белок не стоит. Очень уж велика конкуренция. На каждую белку – по три старушки и по дюжине мелкоты с мамами или нянями.

К тому же Мишу еще и узнают на каждом шагу. Даже в партикулярном. Москвитяне, конечно, народ благовоспитанный, понимают, что герой – тоже живая душа. Но спокойной прогулке постоянные поклоны, вскинутые к фуражкам руки, книксены, все же, согласимся, немножко мешают.

Но Нескучный сад нам знаком, как свои пять пальцев. Не сговариваясь, мы устремились к Ванному домику над прудом. Тропки сделались извилистее, заросли обрадовали безлюдьем. И ведь мы-то знаем, что эти заросли выводят на новые аллейки.

Ну вот, тут белки уже не такие перекормленные. Миша честно разделил пополам орехи. Кулек предоставил в мое распоряжение, а сам набил карманы.

Вот уже первый зверок, оценив меня (присевшую на корточки, с вытянутой рукой и горстью орехов в ней) в рассуждении скрытой каверзы, прытко приблизился. Оп! Одна крошечная лапка уперлась в мою ладонь, вторая же подгребает к пасти первый орех, грецкий. Ведь грызун, а ручонки-то как у мартышки, преловкие.

Но как же она бойко улепётывает! И не боится ни капельки, привыкли здесь, в Нескучном, что люди – это своего рода безобидные ходячие мешки с орехами, а все ж таки, для порядка, лишней секунды не задержится.

А к Мише уже подступались разом два зверка. Один уже хватал добычу с ладони, другой выжидал в нескольких локтях…

Так я и не успела опять приметить, какой же орех они больше любят. Что поближе, то и хватают. Верно уж потом, в «безопасности», разбираются, чем, собственно, разжились.

Когда нам, наконец, надоела возня с этими нахальными созданиями, мы уселись на спиленном стволе засохшей липы. Да, любимые наши детские места Нескучного – они немножко запущенные, такая коряга может по нескольку месяцев валяться, не то, что в «парадных» -то аллеях. Но нам всегда было хорошо здесь, а не на ровненько посыпанных красным дорожках, среди сверкающих теплиц с ананасами и пальмами. И на поваленном дереве куда приятней сидеть, чем на ажурной скамеечке.

Признаюсь, по горсточке орехов мы, умудренные опытом, приберегли. А то, бывает, выскочит опоздавший к раздаче бельчонок, и ну изображать воплощенную укоризну.

– Детей вокруг нет?

– Видишь же, что нету.

Миша полез за машинкой.

– И для меня набей.

Легкий дымок быстро таял в уже холодноватом, поблескивающим как стекло, осеннем воздухе. Я заметила, что у Миши немножко отлегло от сердца. Все-таки не расхожее это место, а правда: меньшая братия иной раз действует целительно. Что лошади, что белочки, а вот Сен Галлы и Завольские души не чают в своих котах. Лицо у Мишки сделалось – словно какая-то добрая рука его разгладила. А остальное неважно. Захочет, расскажет сам. Поэтому я спросила совсем о другом.

– Как парад-то прошел? Извини, не посмотрела, закрутили меня.

– А я-то думал, ты непременно поглядишь. Подумать только, еще каких-нибудь пятьдесят лет назад войска проходили под Триумфальной аркой…

– Снести б ее к собачьим поросятам.

– На это, как ты понимаешь, никто не пойдет. Памятник архитектуры и прочая таковая… Под нее, под арку эту, недостроенную, картонками залатанную, въезжала Мария-Луиза. Ехала хуже, чем на заклание. И под же ней же, потом, провезли истлевший труп узурпатора… Скажем спасибо, что хотя бы его чудовищную гробницу полностью убрали. Тут даже особо лютые обожатели архитектуры не посмели пикнуть. Прижали их к стенке. Речь-то шла о чем? Восстановить нарушенный облик более старого строения. А тут уж извините.