По ту сторону - [33]

Далеко им идти не пришлось. Пройдя до конца улицы, они свернули в узкий переулок и оказались почти полностью отрезаны от большого мира. По обе стороны от них стояли не менее чем столетние дома. Вряд ли хоть в одном из них было больше пяти этажей, но с точки зрения стоящих в непосредственной близости от них людей они превращались в куда более высотные дома. Сохранились дома весьма неплохо, хотя нижние этажи многих из них были изрядно обшарпаны, а кое-где отсутствовали целые куски бетона. В переулке было темно и сложно судить о цвете зданий, но даже при таком тусклом освещении несложно было увидеть, что многие из них были выкрашены разными, но уже давно затертыми цветами. Над одной из дверей висел винтажный светильник.

— Нам туда, — кивнул Пол в ту сторону.

— Ну конечно… — мрачно пробормотал Даррен.

— Ты сказал что-то?

— Я говорю, место очень подходящее… Атмосферненько здесь.

— Вот а я о чем! — у Пола загорелись глаза, и он начал дальше трещать что-то о культурном упадке.

Даррен поискал сочувствие на лице Мэри. Но она только поддакивала брату.

Билеты продавали сразу за тяжелой дверью в на удивление светлом и просторном холле. Ни сами билеты, являвшие собой довольно небрежно разрезанные куски бумаги с плохо пропечатанным текстом, ни бездомного вида парень, продававший их, доверия не вызывали. Но Даррен подумал, что так и надо, наверное. Все это часть перфоманса. Он-то что в этом смыслит? Уже многое он повидал и ко многому, если не ко всему, был готов. К тому же, он постоянно напоминал себе подходить ко всему как человек широких взглядов и не судить раньше времени.

Действо должно было начаться в 19:55, и в 19:50 вся компания сидела на своих местах. Места были представлены стульями, и не самыми мягкими, хаотично расставленными напротив импровизированной сцены, которая была не чем иным как расчищенным свободным пространством у дальней стены комнаты. Даррен молил всех богов, чтобы его экзекуция длилась не долго и он не успел превратиться в камень от долгого сидения в неудобном положении.

Несмотря на сравнительно небольшое количество стульев, зал все же не был заполнен. Если можно так выразиться. В общем-то, он был скорее пуст, нежели полон. Любителей нестандартного искусства явно было не слишком много. Судя по всему, оно до сих пор еще не смогло сыскать такого же количества почитателей, каким могла похвастаться популярная культура. Но они ведь к этому и не стремились, не так ли? Любителей и активных участников андеграунд-сообщества подобная малоизвестность, кажется, только радовала, поскольку символизировала «элитарный статус» их деятельности, и все немногочисленные зрители, собравшиеся сегодня в зале, выглядели весьма довольными собой. Все, кроме Даррена, успевшего помрачнеть еще больше. В руках он вертел еще более потрепанную и печальную, чем билеты, программку, сообщающую своему владельцу, помимо прочей информации (имена актеров, длительность и прочее), тему вечера. «In the World of Sorrow2». Даррену эта затея нравилась все меньше и меньше.

На протяжении двух часов (без антракта) он смотрел на сцену отсутствующим взглядом. Поначалу его сковал страх. Он боялся, что будет раздавлен собственным миром, вышедшим наружу и надвигавшимся на него теперь на глазах у всех. Но ему повезло — актеры говорили с таким пафосом и претенциозностью, что принимать их слова всерьез было практически невозможно. По крайней мере, Даррену так казалось: он не увидел ничего, кроме искаженных наигранным ужасом лиц, и не услышал ничего, кроме нарочито истеричных нот в надрывающихся голосах. Его друзья тем временем, как и большая часть зала, казались полностью погруженными в этот мир фальши и смотрели на сцену с восторгом, куда более искренним, чем эмоции выступающих.

* * *

По окончании этого театра абсурда они втроем пили кофе без кофеина в одной из круглосуточных освещенных мягким светом кофеен. Даррен утопал в мягком кресле, пытаясь вернуть чувствительность спине. Вспоминая бурные — насколько это было возможно при такой наполненности зала — овации, он пришел к выводу о том, что а) он ничего не смыслит в искусстве; б) он страшный циник с пугающей неспособностью к эмпатии. Или просто остальные, не зная правды, верят тому, что видят потому, что ничего другого им не известно. А может, они пришли получить те эмоции, которых им самим не хватает, и были счастливы получить их, пусть даже в такой ужасной подаче.

Пол и Мэри так увлеченно обсуждали увиденное и услышанное, что ничего вокруг себя не замечали. Однако в какой-то момент мимо них прошла официантка и вернула их к жизни. Тогда они устремили вопрошающие взгляды на Даррена.

— Ну? Как тебе?

— Мне? — изначально Даррен планировал придерживаться политики, которая потенциально влекла за собой наименьшие потери, то есть во всем соглашаться и всему радоваться. Но сейчас вся это становилось уже просто невыносимым: все эти игры в ценителей высокого искусства, коим он не являлся, и походы в места, вызывающие у него только большую тоску. И он сдался:

— Это совсем плохо, что мне не понравилось?

Ему казалось, что земля вот-вот разверзнется и поглотит его. Или же он надеялся на это в надежде избежать таким образом более страшной участи.