Девочки двинулись к дверям, а Кореньков всё стоял и смотрел на кораблик.
– Кореньков! – окликнула Света. Но Кореньков стоял и смотрел.
– Это фрегат? – спросил он старую женщину. Но так как она ничего не ответила, он сам сказал: – Точно! Фрегат!
– Можешь подойти поближе, – разрешила Анна Николаевна. – Только руками не трогай.
Кореньков подошёл к этажерке. Фрегат был сделан, действительно, мастерски. Строитель не упустил ни одной детали. На тоненьких, устремлённых ввысь мачтах вздымались паруса. Швы обшивки были пригнаны плотно. И даже на борту аккуратными латунными буквами, потемневшими от времени, было написано: «Паллада».
Кореньков смотрел на корабль, а девочки, задержавшиеся у дверей, и Анна Николаевна смотрели на Коренькова.
– А кто его делал, этот фрегат? – спросил Кореньков.
Спросил он чуть слышно, но в тишине большой комнаты его голос прозвучал неожиданно громко. Анна Николаевна ничего не ответила. На её хмуром, застывшем в этой постоянной хмурости лице проступила боль, даже некоторая враждебность, словно вопросом Кореньков неосторожно прикоснулся к чему-то запретному. Она вдруг будто очнулась и сердито сказала:
– Ну, ступайте, ступайте. – И тяжело зашаркала по коридору, выпроваживая ребят.
Итак, состоялась наша первая встреча с героями этой повести. Сначала мы увидели просто мальчишку в кроличьей ушанке, просто девочек – Красную и Белую Шапочку. Так оно часто и бывает. Впервые взглянув на какого-нибудь человека, мы отмечаем про себя: «Высокий мужчина, с усами, в светлом плаще» или «девушка с коротко остриженными волосами, в красной кофточке». Мы их видим, но ещё ничего о них не знаем. Потом мы узнаем новых знакомых поближе. Вот и теперь мы узнали фамилию мальчишки в кроличьей ушанке – Кореньков. Узнали имена Красной и Белой Шапочки – Света Мурзина и Наташа Бочкарёва. Узнали, что все трое учатся в одном классе, четвёртом «А». А ещё вместе с ребятами познакомились со старой женщиной Анной Николаевной Полуниной. Вот пока и всё. А может быть, и не всё. Ведь мы увидели, что ребята такие разные. А старая женщина Анна Николаевна – хмурая, неприветливая. Во всяком случае, такой она показалась девочкам Свете и Наташе.
– Уф, – вздохнула Света и даже, согнув спину, поболтала руками, будто сбросила с себя тяжёлую ношу. – Ну и бабка. Прямо Баба-Яга, костяная нога.
Наташа ничего не сказала, только подумала, что её собственная бабушка, к счастью, совсем другая: весёлая, говорливая, всё время хлопочет и всех привечает. А Кореньков не подумал ничего. Он был так занят другими мыслями, что даже не подразнил Свету Мурзину, хотя момент для этого был вполне подходящий.
Ирина Александровна всегда смотрела строго и, чуть что, стучала по учительскому столу ручкой. Может быть, это происходило потому, что Ирина Александровна была маленькая и тоненькая. Она ходила на высоких каблуках, а на голове у неё возвышался холмиком узел тёмных волос. Но всё равно, когда она стояла рядом с ребятами, видно было, что даже многие четвероклассники и те на полголовы выше её, а некоторые – так и на целую голову. Правда, когда Ирина Александровна объясняла урок, и её чёткий голос будто волна за волной накатывался на класс, никто из ребят и не замечал, что их учительница такая маленькая и тоненькая. Но всё равно, Ирина Александровна часто подходила к столу и стучала ручкой. Вот и сейчас она постучала и окликнула:
– Кореньков! Ты меня слушаешь или мечтаешь о чём-то?
– Слушаю, – вскочил Кореньков. По правде говоря, он не очень слушал, о чём рассказывала Ирина Александровна. Но ведь не скажешь учительнице: «Нет, я Вас не слушаю, я мечтаю». Впрочем, Кореньков и сам не осознавал, что он мечтает. Он думал, что он просто думает. А может, так оно и было. Ведь раздумья от мечтаний отличить очень трудно. А думал Кореньков… Ну о чём может думать человек, да ещё такой, как Кореньков, даже очень внимательному наблюдателю сказать было бы нелегко. Вот только что думал об одном, теперь – совсем о другом. А потом вдруг, ни с того ни с сего, вспомнил о кораблике, стоявшем на полке там, в квартире по Гвардейскому переулку, где он был с девчонками. Вспомнил и будто заново увидел этот кораблик – гордый фрегат с тремя мачтами и надписью «Паллада» на борту. И увидел его не на полке, а на воде. Увидел, как фрегат, подгоняемый ветром, распустил свои белые паруса и бежит, рассекая волны. Куда он бежит, Кореньков ещё не придумал – помешала Ирина Александровна. И он перестал думать о фрегате, а попытался слушать то, что объясняла Ирина Александровна. Собственно говоря, слушал он не очень внимательно. Зато всем своим видом показывал, что слушает. Сел попрямее, как учила Ирина Александровна, и уставился на учительницу. Он уже давно усвоил, что учителя любят, когда ты на них смотришь. Вот он и сел попрямее и смотрел на Ирину Александровну. Отчего же не посмотреть?
После уроков они возвращались домой уже втроём: Кореньков, вертлявый с веснушками Борис Авдеев и маленький кудрявый Валера. Валера говорил:
– В двухтысячном году автомобилей не будет.
– Что же, пешком все будут ходить? – заспорил Борис Авдеев.