Плетеный Король. Легенда о Золотом Вороне - [54]

– Отнять у зверя жизнь или сохранить?

Плетеный Король был настолько изнурен путешествием и напуган встречей с чудовищем, что даже не успел удивиться, впервые услыхав голос своего спутника.

– Отнять. Либо он умрет, либо мы.

Рыцарь без колебаний спрыгнул с коня и бросился к воррогу, быстрый и храбрый. Он ловко нырнул под брюхо твари, а потом вскочил ей на спину. Воррог храпел и ревел, но Рыцарь вскарабкался по вонючей шкуре до самого загривка и хрястнул чудовище по голове, а после сбил с ног и начал лупить его кулаками в толстых перчатках, пока из-под бивней воррога не хлынула кровь и он с воем не зашатался. Тогда Рыцарь нанес решающий удар такой силы, что размозжил зверю череп, и воррог вместе со своим всадником рухнул мордой в землю.

То было жестокое зрелище, кровавое и душераздирающее. Плетеный Король смотрел на схватку, и что-то в нем непоправимо сломалось. Рыцарь стряхнул кровь с перчаток и вскочил на коня, готовый продолжить путь. Плетеный Король, однако, приблизился к нему и одним движением сорвал с его головы шлем. Лицо под шлемом скрывали бинты. Плетеный Король принялся их разматывать, а Рыцарь смотрел на него, дерзко сверкая темными глазами. Когда последняя полоска ткани упала на землю, Плетеный Король заключил в ладони лицо брата, которого считал потерянным.

И такая печаль охватила его, что руки затряслись, а ноги подкосились. Он горько рыдал, выкрикивая имя своего брата. Рыцарь, прежде бывший Деревянным Королем, помог ему подняться с земли, а когда все слезы высохли, заговорил вновь. Обитатели диких земель, древнее племя, были ближе к природе, чем жители королевств. Они много путешествовали по пустошам, проникали в самые дальние и жуткие уголки, а от хищников их спасали темные маски и крепкие кулаки. Они рассказывали истории о Разъятом Короле и его растущей жажде власти и богатства; о призраках, явившихся из-за врат между жизнью и смертью; о воинах, пропитанных самой темной магией – причиной черного тумана, что заволок небеса. А еще передавали они из уст в уста пророчество о рыцаре из древних времен, когда не было еще ни королевств, ни летней охоты. И вот они похитили короля и сделали его своим соплеменником, дабы он их спас. Рыцарь просил брата не плакать, ибо их путешествие и победа были предсказаны звездами еще при рождении этого мира и будут снова повторяться в круговороте жизни и смерти до скончания веков.

Плетеный Король выслушал Рыцаря, но, будучи молодым и нетерпеливым, не пожелал смириться с пророчеством. Он хотел справедливого суда для дикарей, которые на долгие годы лишили его радости общения с братом. Поворачивать назад, однако, было поздно, и потому они продолжили свой путь, хотя в сердце Плетеного Короля по-прежнему бушевал гнев. Чем дальше они углублялись во тьму, тем явственнее слышался шум, сопровождавший рык и вой зверей, что досаждали им ежечасно. Наконец Плетеный Король и Рыцарь выехали к широкой и быстрой реке, и впервые Рыцарь выказал беспокойство: его брат никогда не был хорошим пловцом. С другой стороны, времени минуло много, и сейчас он яснее прежнего чувствовал, что не знает Плетеного Короля по-настоящему.

– Нужно перебираться, – сказал Рыцарь.

– Уверен?

– Лазурный Сполох на том берегу, как и Разъятый Король. Мы вблизи его владений. Слышишь стоны призраков?

Король их не слышал.

– Лошади перевезут нас. И мы под защитой Горгоны.

– Не знал, что ты имеешь дело с Горгоной, братец, – заметил Плетеный Король.

Рыцарь ничего на это не ответил, но уверенно направил коня в реку. Сняв с себя ранец и доспехи, Плетеный Король привязал их к седлу и предпочел плыть, держась за своего скакуна, а когда добрался до берега, то обтер мокрое лицо и поискал взглядом Рыцаря.

Его конь мирно стоял на песке, а сам он лежал рядом, бездыханный. Плетеный Король подбежал к нему, принялся изгонять воду из легких брата и наконец сумел вырвать его из лап смерти. И покуда он глядел на лицо, знакомое ему с детства, страх потери вытеснил из сердца ярость. Плетеный Король заботливо уложил брата подле обгорелого дерева и охранял его покой всю ночь до утра.

Джек и не представлял, что может быть так больно.

Он смотрел на Августа и Рину, лежащих в ее постели. Она смотрела на него в ответ, вызывающе задрав подбородок, а взглядом, казалось, просила оценить ее наготу. В глазах Августа застыла настороженность.

Полуразложившиеся вороны расселись по всей комнате, за исключением кровати, и следили за ним глазами-бусинами. Вся стая напоминала сплошное море черных перьев, золотых когтей и белых костей. Эти птицы всегда появлялись лишь в судный час. Боль пульсировала в одной половине его головы и в самом центре груди, взгляд скользил по смятым простыням, километрам обнаженной кожи и зажженной сигарете в зубах у Рины.

Может, его за что-то наказывают? Неужели тут, как и во всем остальном, есть правила? Должен ли он полностью, до последней клеточки, пожертвовать собой, чтобы обрести свободу? Отдать жизнь, зрение, сердце? Он попятился, но Август сделал приглашающий жест.

– Иди сюда, – сказал он, однако Джек не сдвинулся с места. – Все нормально.