Племя вихреногих-3 - [14]

— Прекрати! Ты ему сейчас руку сломаешь! — заорал он изо всех сил.

Акмай вздрогнул, взглянул на него — взгляд у него был совершенно дикий — но руку Хорга всё же отпустил. Она безвольно упала, словно плеть, а сам Хорг уткнулся лицом в землю, подвывая от боли.

— Он меня во сне хотел зарезать, гад! — Акмай быстро нагнулся и поднял с земли каменный нож. Неказистый, с обмотанной обрывком шкуры рукоятью, но вполне пригодный для совершения злодейства. — Хорошо, что сплю я чутко.

Началось в колхозе утро, мрачно подумал Димка, оглядывая собиравшихся вокруг ребят. Нечего и говорить, что дикий вопль Хорга перебудил весь лагерь — те, кто ещё не вскочили, сидели на земле, ошалело крутя головами. Кое-кто спросонья похватал оружие. Мекали и блеяли разбуженные скоты. Некоторые девчонки от испуга ухватились друг за друга. Утро кретинской казни, вновь мрачно подумал Димка. Он чувствовал, что заснуть уже не сможет — да вообще-то уже и пора было вставать, путь сам себя не пройдет…

Неспешно подошел Вайми, держа в руке сделанный буквально на ходу лук — без стрелы и без тетивы даже, помахивая им так, словно раздумывал, не треснуть ли кого тут по лбу. Сонно взглянул на творящееся безобразие — и душераздирающе зевнул, жмурясь так, что на его лице остался, казалось, лишь разинутый во всю ширину рот — с отчетливо различимыми клыками и Димку вдруг передернуло. Свободной рукой Вайми отбрасывал с лица свои лохмы, из-за чего его голова показалась едва ли не в два раза длиннее, чем на самом деле, и это напомнило мальчишке что-то совсем уже жуткое из сна — но вот что, он никак не мог вспомнить…

Вайми с отчетливым стуком захлопнул рот и вновь воззрился на лежащего на земле Хорга. Сонная его физия по-прежнему не отражала ничего, словно просыпаться по утрам от истошных воплей для него самое обычное дело…

— Ну, и что нам с ним делать? — спросил возникший рядом Борька.

— Прикончить, да и весь сказ, — Акмай, нагнувшись, поднял с земли своё копьё. Держал он его так, словно готов был всадить остриё между лопаток лежащему. — Это Йорд Шелл, самый из них, гадов, вредный. Это он меня в рабство к Хорунам сдал.

— А ты, верно, не забывал ему об этом напоминать? — Димка вновь посмотрел на лежащего. На голой спине его отчетливо виднелись синяки. И уже подживающие и вполне ещё свежие. И верно были они не только на спине…

— Ну да, что-то типа того, — Акмай ухмыльнулся, но всё же опустил копьё.

— Так, — Димка по привычке сунул большие пальцы за ремень штанов, но вспомнил, что на нем лишь плавки и смутился. — Ты руку ему вывихнул, — буркнул он, краснея. Здесь собралась уже масса девчонок — и многие откровенно глазели на него. — Думаю, он уже достаточно наказан. И да, — он повысил голос. — Бить пленников никто не будет. Если они сами не нарываются, — добавил он всё же и обвел взглядом лица собравшихся. Чего-то тут явно не хватало…

Вернее, кого-то. Стоило случиться хотя бы небольшой сваре — и тут же, как из-под земли, появлялся Турени и глазел на неё с жадным любопытством. Сейчас же его тут не было. А уж такое зрелище он точно не пропустил бы…

— Где Турени? — спросил Димка.

Все заозирались, потом заговорили друг с другом. Всего через минуту оказалось, что Турени вообще нет в лагере.

— Он в кусты ночью пошел, — буркнул один из Волков, назначенных этой ночью в часовые. — И не вернулся.

— Что ж ты тревогу не поднял, чучело? — хмуро спросил Димка. — Тебя зачем поставили вообще?

— Да ну этого Турени! — буркнул парень, опуская всё же глаза. — Одна вонь от него. Решил свалить — туда и дорога.

Димка вздохнул. Он-то очень сомневался, что Турени, как бы ему не было противно общество бывших рабов, решил вдруг ни с того, ни с сего убежать в этот жуткий лес. Да ещё ночью и безо всего! А если б на него в кустах напал какой зверь, истошный визг Турени перебудил бы весь лагерь. Уж в этом-то Димка не сомневался. Значит…

— Демон унес, — стоявший рядом Юрка хихикнул.

Но Димке это совсем не казалось смешным.

* * *

Наскоро позавтракав, отряд пустился в путь. Запасы еды уже подходили к концу и под нож пришлось пустить уведенную из Безвозвратного Города живность. Кое-какое навьюченное на неё барахло пришлось попросту бросить, но об этом никто особенно не сожалел. Всем — и Волкам, и бывшим рабам, и даже пленным Хоргам не терпелось убраться из этого проклятого леса, где сквозь шум листвы ещё пробивались порой замогильные стоны Червя. Путь, к счастью, подходил к концу. Уже этим вечером они могли выбраться из леса — если поднажмут. И каждый в отряде был преисполнен мрачной решимости выбраться в степь до темноты. Подгонять никого не приходилось и Димка был этому рад…

Быть царем наверное здорово, иногда думал он, — но во дворце. А в походе, когда всё время мечешься туда-сюда, глядя, не отстал ли кто, гасишь всё время дурацкие ссоры, следишь, наконец, все ли вымыли руки перед едой (здесь, в этом царстве заразы, забвение этого смешного дома обычая могло запросто привести к смерти) — здесь это сплошное беспокойство и никакого удовольствия…

Глядя то по сторонам, то под ноги, Димка всё время вздыхал. По мере их продвижения на восток лес становился всё гуще и непроницаемее, словно собирал все силы для того, чтобы остановить, погубить наглых людишек, посмевших ускользнуть от его власти. На душе было неспокойно, мысли об услышанном от демона уже против воли бродили в голове, навевая отчаяние и безнадежность. Но постепенно, когда он час за часом брел под зелеными сводами, в его душе воцарился сонный, лесной покой.