Пламень очистительный - [73]

«Нет, нет! Охотятся же аборигены на белок или даже на кроликов, — при невольной мысли об ушастом, жирненьком шустрике, сочненько похрустывающим морковкой, чуть ли ни голова пошла кругом, — не все же свободное время переводят на подрывы транспортеров с заезжими полициантами? Мех у белок, пусть даже у сусликов, пушистый, теплый… или нет, не носят здесь одеяний из беличьего меха?» — Поежился секретаришка: яма, вполне комфортабельно расположенная в подвале одной из не до основания порушенной многоэтажки, не отапливалась. Видимо, по недосмотру гостиничного сервиса. Но мелкая мстительная мыслишка, что в столь непрезентабельном отеле никогда не дождутся оплаты по счету, а о чаевых пускай даже не мечтают, не согревала. Дрожь проняла теперь уже не только от окружающей промозглости: заезжему гостю в силу ехидности въедливого характера припомнилось, что местных индианок, щеголяющих роскошными меховыми манто, что-то не примечалось. Секретаришка вновь поежился, поневоле восстанавливая в памяти расплывчатые очертания теней, скользящих вдоль стен в неясных серых одеяниях и с нескрываемым любопытством стреляющих из-под грязных косм диких причесок пронзительными, жадными, а то и голодными взглядами неестественно-ярких глаз.

«Чей же мех идет на пошив бесформенных балахонов?» — От того, что образ животного, услужливо представленный воображением, целиком и полностью совпал как с прежними подозрениями, так и с наиболее отвратительным представителем многообразного мира обитателей помоек, секретаришку замутило, а желудочный сок позорно сбежал в недра кишечника. Блюдо, поданное без согласования меню, организм отвергал напрочь.

«Интересно, можно ли заказать хотя бы пованивающее углями барбекю по-отарски, пусть даже за отдельную плату, но с условием предоставления льготно кредита? Завозят ли на местную кухню фасованную конину? А вдруг в патриархальной глубинке царит продовольственная скудность, извечная спутница застоявшейся депрессии, и не разводят даже индеек, чтобы цивилизованно перебить домашних пернатых на День Благодарения?»

— Уф-ф! Ну и вшпилил гад! — Попытался почесаться секретаришка, но от необдуманного, резкого движения жутко заныли запястья накрепко скрученных за спиной рук. Нестерпимой болью мигом отшибло ругательные мысли о низком уровне обслуживания. На смену заступили нелестные размышления об плотно заселенном мире насекомых, привольно да вольготно обитающих в комьях полусгнившей соломы, преспокойно, знай себе, эволюционирующих в направлении тучности — не будь дураки, да вредности — не будь беззубые пацифисты.

— И-и-и! — Потерся секретарик прокушенным местом, не жалея новообретенного гардероба, о гнилистый, чуть ни вертикальный скат ямы.

«А не разносчики ли какой-нибудь экзотической заразы — здешние насекомые? — Весьма некстати припомнилось секретаришке, будто бы в растащенном багаже имелась аптечка с антивирусными да противобактериоцидными нашлепками. — Раньше надо было, впрок на уязвимые места организма поналепить дезинфицирующие пластыри!»

Мысль же о том, что кровососущие паразиты, по сути, родственные секретаришке организмы, если бы пришла в голову, то вряд ли утешила.

— Бу-у-уф! — дно глинистой ямы дернулось чувствительной мембраной и как исправный телеграф оттранслировало эхо сколь отдаленного, столь же основательного взрыва. А затем, после весьма учтивого, предупредительного уведомления, прокатив по гравийно-земляной да асфальто-грязевой, плотно утоптанной субстанции, подземелье мощно захлестнула взрывная волна. От сотрясения даже гнилостная, прошлогодняя соломка завоняла с пущим остервенением. Копоти прибавилось, обитатели, предметы быта, что нетрезво стояли или шатко держалось, повалились да опрокинулись: и котел с общинным хлебаловом изо всякой всячины, и заржавелые, прислоненные к стенам трофеи, и караульная старушенция лет этак тридцати шести, боднувшая при падении пирамидку боевых, отбалансированных колов…

Наверху в подвале на манер растревоженных насекомых «завошкались» обитатели, раздались гортанные, по мнению непросвещенного в нюансах могучего языка, а потому вдвойне гнусного секритаришки, клики. Неуглядевшую караульщицу шмякнуло разок о бетонную стену. Когда от блока отлипла, племенной коллективчик принудил бабулю, безо всякого уважения к старости, посудным черепком собирать да сливать в братину хлебалово. Заставил оружие подбирать как «новобранку неопытну», бережно с матюгами оттирать да вязать в уставные козлы. Один, не самый ближний к краю, но суковатый, в батальных делах обтрепанный колище, поколебавшись, решился от оскомину набивших служебных обязанностей дезертировать и брыкнулся прямиком в ямищу, скатившись со служилого статуса в арестантскую компанию.

— Шмяк! — вышел кол из пике плашмя на посадку точнехонько по загривкам переводяги да беспробудного ментонера.

— Ну вот, опять тревога. — Недовольный ментонерский ветеран вознамерился потянуться, но не удалось, спросонья не с первой даже попытки сообразил, что именно мешает привычной процедуре.

— Значит, утро уже. — Бодренько перевалился на бок переводяга.

— Должны обеспечить горячим завтраком, раз уж решили аки позорных мзды неплательщиков в яму засадить, — чуть ни провидчески порешил ветеран и чутко потянул носом.