Пламень очистительный - [46]

— Не знаю, от кого другого услыхал бы подозрения — послал бы, а ты все-таки с воротами здорово выручил да кумыса более других на грудь принял. Так что, кабы не довлеющий авторитет специалиста, спал бы сейчас под периной, а-а-а, — упоительно сладко зевнул нойон, а немногочисленное воинство, выбракованное местными привередливыми Пенелопами по причине низкорослости, дружно поддержало командира.

— Кончай зевать — конспирацию порушите. Соблюдать тишину, чтоб слышно было, как, к примеру, страницы моногомудрых рукописей перелистываются, — не отмеченный дамским же выбором за чрезмерное «умничание», неугомонный референт никому не давал слабинки.

Нукеры, по команде дисциплинированно прекратив позевывать, недоумевая, переглянулись, но впредь даже снегом старались скрипеть в такт приветливо зачинающейся пурге, обходя тревожным дозором несомненно зреющие тайным заговором, сметанные из здоровущих бревен болярские хоромы…

* * *

— Тише, караульщик называешься, хорош по сугробам перетаптываться, как бы подозрительных гостей не разбудить!

— Не я это…

— Цыц у меня, болярин лучше знает, кого в каталажку укатать и насколько. Не погляжу, что ты герой, за оборону пострадавший, а посажу для острастки прямиком на кол, да подумаю, ни заменить ли наказание вертелом?

— Виноват, болярин.

— Уф, каков приятный запашище, всю бы жисть вдыхал. А говоришь: не ты четверть выжрал, такой-то матери сын. Подельник с горе десятским дали признательные показания…

— Не погуби! — Бухнулся караульщик на колени, опрометчиво скрипнув настом. — Что мне, тоже в пыточную, за че-етверть-то?

— Да погодь, буйна голова, они за четверть сознались и в пьянстве на рабочем месте — поутру примерно выпорю. Для тебя ж другой урок имеется — в столицу маханешь, развеешься, себя покажешь да на кое-кого донесешь по ходу командировки-то.

Слухай, значитца, сюда: как прикатишь в уезд, будто барин (чуешь, морда беспросветная, гонор какой выпадает?) тут же, не мешкая, по ярманкам не ротозея, прямиком двигай в острог — по нынешним мутным временам в сей резиденции заглавные люди обретаются. Скажешь, мол, по делу неотложному от болярина такого-то — в остроге-то меня каждая собака знает — а чтоб поверили, на дыбу не вздернули — хоть давно пора, ну да успеется — покажешь почетную грамотку; гляди, не помни, а то так рожу намну, что… Ну-ну, не пужайся прежде времени, это я за ради красного словца. — Заскрипел кулаками от почти «непереборимого» соблазна болярин. — Пускай встречают гостей непрошеных, что по-онгольски в набеги шастают — без телеграмм да глашатаев. А приманкою — затейник с минеральными водами, точняком сырок бесплатен на лов мыша промыслового. Мчи, что есть мочи, к утрям должен поспеть, а то…, ну да премиальные по возвращению выпишу. — Болярин, мысленно претворяя в жизнь недосказанное, вновь похрустел кулачищами.

— Не прикаж на вертел насаживать, болярин-батюшка, — стражник из погорелой вежи дрожал вполне искренне, недобром поминая соратников, что плечом к плечу ничуть не крепче «бишася» и столь легко, прилюдной поркой лишь отделавшихся, — пехом не поспеть да заплутать долго ли, стаи собачьи голодющие — тоже не гостинец санта-клаусовый…

— Пе-ехом?! Тоже мне, посланец нарочный, а в посольствах ни бельмеса не мыслящий! Кто сказал: пехом?

Попрешь, как в райцентровый град полагается, на представительском транспорте. Э-эх, чем для общакового дела ни пожертвуешь. Гляди, разобьешь иль уведут — шкуру спущу, выпорю как козу сидорову — до хребтины с ребрышками. Вот ключи… от конюшни. Смотри у меня, чтобы на онголах окаянных капкан защелкнулся! Мерину же, чтобы овса в уездах задали за казенный кошт, а то заправки нынче дороги…

— Фьють — просвистел в воздухе звуком, похожим на налет ночного филина, первый аркан.

— Фьють — просвистел более шустрым макаром, точно дневной балабан на жирного сусляка спикировал — другой. В свете масленого фонаря заговорщики чуток потрепыхались, но больше для проформы, без особого усердия.

— План острога, ряха болярская, изобразил красивый, угля не пожалел, но план — это что? Так, свиная шкура. — Нойон шмякнул по носу стреноженного председателя-информатора свернутым в рулон пергаментом. — Вернее станется посетить острог в сопровождении опытного гида.

* * *

Со студеных вод — даром, что без малого субтропики — в зимнее время года задувало ревматизмом, простудой и промозглостью. Однако, не до заботы о здоровье, не до самочувствия дюжим хитпым, которые пятаки сгибали бы пальцами, если бы не поспевали мелочь на горилку разменивать.

Разработка дерзкого плана по азам науки воинской продвигалась не шатко не валко, зато основательно, к тому же для любопытствующих, кто испытывает трудности перевода с хитповского на ворликский, с соблюдением сугубой секретности:

— Ретрашминты, гивиришь, какий-то илименты, притворяющиеся зибулдыгами, заняли. Н-нда, ни на тиго напали, знийшли простика. То, должно, янычари в секрит засили, чтоб вдирить с тилу, на пирвом жи итапе ипирации. А зи стиной, гивиришь, нит никиго: ни те кираулов, ни дизорных, идня свилка мусиря? Н-нда, ти и пивирил?

Киго в ризвидку писылать? Примо никиго, хить сим отпривлийся. А ты мусир ризгрибал? Ти-то, гилова кавунья, мабудь тамочки сиглядатаи из сираскирова вийска засили…