Письмо на желтую подводную лодку - [26]
Следующего занятия по литературе весь класс ждал с особым волнением (мало кто осуждал Папалексиева и Штукарь — было жаль только, что спор о сочинении привел к ухудшению здоровья литераторши), а Оля с Тиллимом, чувствовавшие все-таки некоторую вину, — просто с замиранием сердца. Когда выяснилось, что урок не отменен, ученики 7-го «А» терялись в догадках, кто же заменит «сушеную кобру» Напалмовну. Вошедшая в класс молодая блондинка в брючном костюме сливового цвета уже одним своим видом заставила поднять головы и замереть не только мальчиков, но и девочек.
— Здравствуйте, друзья мои! — спокойным, уверенным и в то же время доброжелательным тоном поприветствовала учеников дама. — Меня зовут Ирина Юрьевна. Я ваша новая учительница русского языка и литературы, хотя мне было бы приятнее, если бы вы называли мой предмет словесностью. Наш первый урок будет посвящен творчеству удивительного поэта и прозаика, яркого романтика, Михаила Юрьевича Лермонтова. Но для начала хотелось бы поближе с вами познакомиться. Давайте поступим так: каждый назовет себя, а потом скажет нам, что для него Лермонтов…
В воздухе почувствовалось свежее дуновение, как будто повеяло весной, хотя за окном стоял морозный февраль.
— Нет, ты слышал? Поздравляю! — прошептала Оля, взволнованно задев Тиллима локотком. — Конец змеиному царству! Думаю, больше никто не будет затыкать нам рот штампованными формулировками.
Тот, в свою очередь, поразился:
— Моя бабушка всегда называет русский и литературу словесностью — ее в гимназии так учили… По-моему, ты права!
Сорок пять минут пролетели как одно мгновение, но зато какое! Вместо скованной мертвящей коркой программы совдеповской средней школы, вместо выхолощенной черно-белой литры одаренным подросткам предстала Великая Русская Словесность, способная увлечь и вызвать живые человеческие эмоции у кого угодно.
Очередной урок Ирины Юрьевны ждали уже с нетерпением, однако произошло нечто совершенно неожиданное: после первых вдохновенных слов учительницы дверь неслышно приоткрылась и чья-то рука бросила в класс кусок горящей пластмассы. Едкий удушливый дым желтоватыми клубами моментально заполнил помещение. За дверью послышался топот, гулко отдававшийся под сводами коридора, в пролетах лестницы. Не растерявшись, Ирина Юрьевна схватила лежащую у классной доски влажную тряпку и накрыла источник дыма. Огонек потух, но задымление стало еще больше. Однако учительница поспешила открыть настежь окно и невозмутимо спросила, обратившись к старосте:
— Наташа, кто сегодня дежурный?
— Саша Матусевич… По графику… — растерянно отрапортовала Наташа Плотникова.
— А теперь спокойно выходим из класса. Саша, останьтесь!.. Проветрим, а затем продолжим урок.
Но Ирина Юрьевна не успела сделать и шага к двери, как в соседней рекреации оглушительно грохнуло. Зато класс уже сорвался с места и, проявив завидную прыть и организованность, в считанные секунды оказался в коридоре. Тиллим вместе со всеми перепрыгнул через источник дыма, заметив наполовину сгоревшую оплавившуюся прозрачно-голубоватую линейку с четырехугольной лупой, — такие недавно появились в канцелярском отделе ближайшего магазина «Культтовары».
В рекреации тем временем творилось нечто, напоминающее кадры не то из импортного боевика, не то из фильма-катастрофы. От одной стены к другой с пронзительным свистом металась, оставляя следы копоти на свежей нежно-голубой краске, «римская свеча». Посмотреть на небывалый «аттракцион» из других классов тоже высыпали любопытные. Завуч младших классов Галина Николаевна попыталась было сбить летающую зажигалку шваброй, но вскоре убедилась в бессмысленности этого трудоемкого занятия. Наконец из административного коридора появился директор. Остановившись у входа в рекреацию, он взирал на происходящее с видом разъяренной статуи командора. Зеваки и не думали уходить из коридора и рекреации. В толпе слышался испуганный девчоночий визг и одобрительные возгласы мальчишек:
— Крутая дымовуха! Змей Горыныч отдыхает!
— Эх, жаль, что ракета не самонаводящаяся, а то бы взад-вперед уже раз десять пролетела…
— Сейчас тут все так задымит, что завтра, пожалуй, уроки отменят. Вот было бы классно!
— Кто совершил это безобразие?!! — надрывалась бедняга завуч, бегая в дыму и копоти по всему помещению и уже ставшая похожей на мулатку. — Ну что же вы молчите-то, ребята? Вам хорошая характеристика не нужна?
Пиротехническое представление закончилось так же внезапно, как и началось. Пролетая в очередной раз мимо окна, бешеная ракета неожиданно изменила траекторию и со свистом вылетела в форточку, начисто высадив в ней стекло. Теперь уже можно было наводить порядок ни на что не отвлекаясь.
Поскольку паника постепенно улеглась, а до конца урока была еще добрая четверть часа, преподаватели быстро развели перевозбудившихся учеников по кабинетам. Тиллим вместе с другими семиклассниками направился вслед за Ириной Юрьевной.
В классе еще отвратительно пахло дымовухой. От лежавшей на полу линейки — главной виновницы маленького столпотворения — к этому времени оставался лишь бесформенный комочек тлевшей, спекшейся пластмассы, из которого торчал кусок закопченной линзы. Когда дежурный Матусевич закрыл наконец окна и расставил по местам перевернутые стулья, так неудачно начавшийся сорванный урок можно было, по крайней мере, спокойно закончить.
Роман-мистерия самобытного прозаика Владимира Корнева «О чем молчат французы…» (3-е изд., 1995) и святочная быль «Нео-Буратино» (2000), образующие лиро-эпическую дилогию, впервые выходят под одной обложкой. Действие в книге разворачивается в полном контрастов, переживающем «лихие 90-е» Петербурге, а также в охваченной очистительным пожаром 1812 года и гламурной, ослепляющей неоновой свистопляской миллениума Москве. Молодые герои произведений — заложники круговерти «нечеловеческой» любви и человеческой подлости — в творческом поиске обретают и утверждают самих себя.
«Душу — Богу, жизнь — Государю, сердце — Даме, честь — никому», — этот старинный аристократический девиз в основе захватывающего повествования в детективном жанре.Главный герой, дворянин-правовед, преодолевает на своем пути мистические искушения века модерна, кровавые оккультные ритуалы, метаморфозы тела и души. Балансируя на грани Добра и Зла в обезумевшем столичном обществе, он вырывается из трагического жизненного тупика к Божественному Свету единственной, вечной Любви.
Новый роман петербургского прозаика Владимира Корнева, знакомого читателю по мистическому триллеру «Модерн». Действие разворачивается накануне Первой мировой войны. Главные герои — знаменитая балерина и начинающий художник — проходят через ряд ужасных, роковых испытаний в своем противостоянии силам мирового зла.В водовороте страстей и полуфантастических событий накануне Первой мировой войны и кровавой российской смуты переплетаются судьбы прима-балерины Российского Императорского балета и начинающего художника.
Лариса Румарчук — поэт и прозаик, журналист и автор песен, руководитель литературного клуба и член приемной комиссии Союза писателей. Истории из этой книжки описывают далекое от нас детство военного времени: вначале в эвакуации, в Башкирии, потом в Подмосковье. Они рассказывают о жизни, которая мало знакома нынешним школьникам, и тем особенно интересны. Свободная манера повествования, внимание к детали, доверительная интонация — все делает эту книгу не только уникальным свидетельством времени, но и художественно совершенным произведением.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Две маленькие веселые повести, посвященные современной жизни венгерской детворы. Повесть «Непоседа Лайош» удостоена Международной литературной премии социалистических стран имени М. Горького.
Аннотация издательства:В двух новых повестях, адресованных юношеству, автор продолжает исследовать процесс становления нравственно-активного характера советского молодого человека. Герои повести «Картошка» — школьники-старшеклассники, приехавшие в подшефный колхоз на уборку урожая, — выдерживают испытания, гораздо более важные, чем экзамен за пятую трудовую четверть.В повести «Мама, я больше не буду» затрагиваются сложные вопросы воспитания подростков.
В основу произведений, помещенных в данном сборнике, положены повести, опубликованные в одном из популярных детских журналов начала XIX века писателем Борисом Федоровым. На примере простых житейских ситуаций, вполне понятных и современным детям, в них раскрываются необходимые нравственные понятия: бескорыстие, порядочность, благодарность Богу и людям, любовь к труду. Легкий занимательный сюжет, характерная для произведений классицизма поучительность, христианский смысл позволяют рекомендовать эту книгу для чтения в семейном кругу и занятий в воскресной школе.
О том, как Костя Ковальчук сохранил полковое знамя во время немецкой окупации Киева, рассказано в этой книге.