Письмо на желтую подводную лодку - [22]

Одновременно и вместе с Юлей в классе появился Саша Матусевич, новички были знакомы чуть ли не с ясельного возраста. Родители Юли и Саши вместе работали за границей — участвовали в строительстве электростанции в Мозамбике. Они уже много лет дружили семьями и надеялись, что детская дружба, которой связаны их чада, со временем перерастет во что-то большее…

Поэтому, вернувшись из Мозамбика, они намеренно определили детей в одну престижную спецшколу. Дети выглядели прекрасной парой, особенно на фоне остальных, — загорелые, одетые с ног до головы во все фирменное, да еще с тем неуловимым выражением лица, которое отличает тех, кто хоть немного пожил за границей.

Юле далеко идущий, расчетливый план, придуманный родителями, казался и в самом деле привлекательным. Но Саша увидел Олю Штукарь, до появления новенькой считавшуюся самой красивой девочкой в классе, и давняя подруга в тот же миг перестала для него существовать. Юля восприняла это как величайшую несправедливость и крушение мира.

В своем новом классе Саша моментально стал признанным «индивидуумом», перед которым одни лебезили и которого другие, особенно мальчики, часто втайне, считали выпендрежником, выскочкой и трусом. Для преподавателей Саша тоже был особенным — явным акселератом-вундеркиндом. Появление в начале третьей четверти этого новенького произвело настоящую сенсацию. Стройный, спортивного вида брюнет, с тонкими чертами лица, с заметно выпяченной пухлой нижней губой, одевался элегантно, носил только импортные галстуки-самовязы, а не грубый ширпотреб на резиночке с застежкой сзади, и на каждый день недели у него были свои запонки. Он преуспевал по всем предметам, к тому же мог блеснуть эрудицией. Понятно, что для девчонок, начиная чуть ли не с младших классов, Матусевич стал бесспорным кумиром и знаменитостью.

Саша вторым быть не привык, поэтому готов был использовать любые средства, чтобы занимать лидерские позиции во всех сферах подростковой жизни (себя он, разумеется, давно считал взрослым, «интеллектуалом среди примитивов»).

Как-то на уроке рисунка Юля Григорович подошла к Тиллиму и попросила открыть баночку с краской. Пока тот возился с банкой, она обмакнула тонкую кисточку в другую — красную — краску и написала у мальчика на руке свой номер телефона:

— Вот, позвони. Хочешь со мной дружить? Я как раз одна, и мне так тоскливо.

— Извини, но у меня уже есть подруга Оля, — ответил Тиллим, демонстративно вытирая руку. Когда-то заинтересовавшийся незнакомкой, он был просто шокирован такой прямолинейностью и неожиданной инициативой.

— По статистике, у восьмидесяти шести процентов людей есть подруга со странностями по имени Оля.

— Да, у меня есть девушка. Нечего обижаться и ее обижать.

— А я и не обижаюсь. Я просто меняю свое мнение о людях и свое отношение к ним! — невозмутимо заявила Юля.

— Так у тебя же есть Матусевич?

— Мы не сошлись с ним религиозными взглядами.

— В смысле? — Тиллим насторожился.

— Он не признает, что я богиня, — пояснила гордая Григорович, с презрением добавив: — А я не вижу в нем достойного жреца.

Она собрала учебники в модную импортную сумку и хотела уже было выйти из класса, как вдруг почувствовала, что кто-то оттягивает ручку сумки. Юля удивленно подняла глаза: рядом стоял Лопаев, пытавшийся облегчить ее ношу.

— А хочешь, я буду твоим парнем? Я тут самый крутой, в обиду никому не дам.

— У меня даже цветы вянут… А тут — «парнем»! Такая ответственность… — независимо усмехнулась Юля.

Лопаев напряг сразу все извилины:

— Не понял.

— Не будем и пытаться понять друг друга, чтобы не возненавидеть. Ты не в моем вкусе, — отрезала девочка.

Кавалер, однако, не отставал:

— А кто тогда в твоем вкусе?

Юля, самодовольно задрав носик, улыбнулась:

— Я, например!

— А что мне сделать-то, чтобы тебе понравиться? — продолжил наседать Лопаев.

— Приклей зеркало к лицу, — съязвила Юля, отвернувшись.

— Вот так вот, да? Отвергла меня, значит. — Школьный хулиган нарочито изменил тон: — Ах! Какая вы жестокая, я в отчаянии! Вы разбили мое бедное сердце на тысячу мелких осколков, и я чувствую такую пустоту внутри.

— Так иди поешь, не мучайся, бедняжка!

— А ты злая девочка! — покачал головой Эскалоп, но при этом было видно, что задиристая Юля ему симпатична.

— Доброй девочкой я буду только для своего мальчика! А остальные терпите! — резко обернувшись к назойливому верзиле, бросила она.

В этот момент в класс уверенной походкой вошел Матусевич, попутно заметив Лопаеву:

— Зря ты так. Среди девочек тоже есть хорошие люди. — Он поздоровался с Юлей: — Привет.

— Лучше бы не здоровался! — уколола та.

— Тогда не привет… — спокойно парировал Шурик.

— Ну что, страдаешь еще по мне? — язвительно полюбопытствовала Юля.

— Вот еще — страдать! — пожал он плечами. — Кому ты нужна? Ты в прошлом. Сдурела, что ли?

— Я не сдурела, я вообще такая! — заявила бывшая подружка.

— У меня и правда есть чувства к тебе. Я чувствую, что ты действуешь мне на нервы… Природа щедро одарила тебя красотой! Собственно, на этом подарки и закончились. Таких королев, как ты, не было, нет и не надо.

«Королева» фыркнула, подобно рассерженной кошке: