Пионерский характер - [9]

«Человек! — понял я. — Живой человек. Его выкинули с самолёта!»

Сердце моё сильно стукнуло, я зажмурился, но тут же открыл глаза. Падающий человек вдруг перевернулся в воздухе и замер. Над головой его вздулся светлый купол.

Один за другим из самолёта выпрыгнули ещё двое, и теперь три белых полупрозрачных купола повисли над тайгой.

Первый парашютист быстро приближался к земле.

Размахивая лентой, я побежал к тому месту, где он должен был приземлиться. Он падал прямо на две большие разлапистые ёлки, и я видел, как он дёргал парашютные стропы, стараясь отвернуть немного в сторону. Это ему не удалось, он ухнул в колодец между ёлками, а купол парашюта зацепился за их вершины.

Обеими руками парашютист ухватился за крепкую еловую ветку, подобрался к стволу и обнял его.

Парашютист не видел меня, а я стоял совсем близко, прямо под деревом. Мне слышно было, как он дышит, но я не знал, что сказать.

— Ты чего? — крикнул наконец я. — Зацепился, что ли?

Парашютист перегнулся через ветку, глянул вниз, на меня.

— Зацепился, что ли, спрашиваю? — повторил я.

— Разве сам не видишь? Залезай на соседнюю ёлку, распутывай.

«Вот это дело! — подумал я. — Ну что ж, полезу».

Мне стало совсем весело, хотелось смеяться и разговаривать с парашютистом, но он молчал, сосредоточенно выпутывая парашютные стропы. Я снял ружьё, рюкзак и полез на ёлку.

«Неужели, — думал я, — они прыгнули меня спасти? Наверно, поняли, что человек заблудился».

— Ты откуда будешь? — спросил вдруг парашютист.

— С Карабулы. В избушке я там живу, на Карабуле. Да вот заблудился.

— Ага, — сказал парашютист и снова занялся стропами.

Наконец парашют отцепился от веток и мягко улёгся в траву. Мы спрыгнули на землю.

Парашютист был в удивительном костюме: прошнурованные по шву брюки и рукава, на груди и животе защитные щитки, а лицо очень молодое и симпатичное. В шлеме.

— Слушай, — сказал я, — а зачем вы бросили эту штуку — ленту?

— Это — вымпел. Мы смотрим на него сверху и знаем, куда прыгать.

— Понятно, — сказал я и засмеялся. Мне приятно было разговаривать с парашютистом.

— Ладно, — сказал он. — Давай знакомиться. Меня звать Венька.

Он протянул мне руку, я подал ему свою, и вдруг — трах! — он дёрнул меня за руку, дал подножку, и я оказался на земле.

— Батя! Батя! — закричал он. — Скорей сюда! Я его поймал!!!

Из тайги вышли ещё два парашютиста. На них тоже были защитные костюмы, в руках — топоры. Они подошли вплотную и молча разглядывали меня.

— Вот он, — сказал Венька, указывая на меня. — Поджигатель. Я поймал его.

«Ну, влип, — думал я. — Это — таёжные пожарники. Десант. Они думают, что я поджёг тайгу».

— С чего ты взял, что он поджёг? — спросил десантник постарше, с бородой.

— А чего он около пожара трётся? Точно, батя, это он поджигатель.

— Погоди, Венька, что значит трётся? — сказал бородач, как видно Венькин отец. — Надо сначала разобраться.

— Я блуждаю два дня, — сказал я. — Вижу — люди с неба падают. Обрадовался, а он мне — подножку.

И я стал рассказывать, как заблудился, попал в пожар, увидал этого Веньку и побежал ему помогать.

— Помогал он тебе? — спросил отец.

— Помогал.

— А если б он поджёг, с чего бы стал помогать? Он бы дёру дал.

— Неизвестно, — сказал Венька. — Может, в нём совесть проснулась.

— Мне интересно, — сказал я, — когда в тебе, Венька, совесть проснётся?

Десантники засмеялись.

— Ладно, — сказал бородач, — ты не сердись на Веньку. Он парень горячий — пионер.

— Что? Что такое? — изумлённо переспросил я. — Пионер? Сколько ж тебе лет?

— Сколько надо, — мрачно ответил Венька, как видно всё ещё подозревая во мне поджигателя.

…Пока мы разговаривали, я совсем забыл про пожар. Здесь, на поляне, он почти не чувствовался. Только пахло горелой листвой, а я-то думал — печёной картошкой.

Самолёт сделал новый заход, выбросил ещё двух парашютистов, какие-то ящики и тюки, которые тоже опускались вниз на парашютах.

— Ладно, — сказал Венька и вдруг улыбнулся мне. — Вроде он и правда не поджигатель.

— Поможешь нам? — спросил Венькин отец.

— Конечно, — ответил я. — А что надо делать?

— Пожар тушить. Если согласен — поступай к Веньке под начало. Давайте, ребята, готовьте всё поскорей, а я побегу пожар посмотрю.

— Пошли и мы, — сказал Венька и тронул меня за рукав. — Надо все ящики на поляну перетащить. Скорей.

Следом за Венькой я побежал к кустам, над которыми виднелся смятый теперь купол парашюта. В зарослях иван-чая лежал тяжёлый ящик. Я взвалил его на спину, а Венька принялся распутывать, собирать парашют.

— Веньк, — сказал я, — а что в ящике?

— Взрывчатка. Тащи её на поляну.

«Ого, — подумал я, — не подорваться бы, чего доброго!»

Скоро мы перетащили все ящики и тюки на поляну. Вернулся и Венькин отец.

— Очаг небольшой, — сказал он. — Хорошо, что ветра нет. За ночь управимся.

Десантники разобрали тюки с инструментом и мне дали топор.

— Мы начнём просеку рубить, — сказал Сергей Иванович, Венькин отец, — а вы с Венькой идите сзади и подчищайте. Рубите кусты, бурелом оттаскивайте в сторону.

Он махнул топором — сосенка повалилась на землю, за ней — другая. Сергей Иванович крушил подлесок. Деревья будто взвизгивали под его топором, и мне только видно было, как топор вылетает у него из-за плеча, а после блестит у ног.