Пионерский характер - [10]

— Шебурши в траве! — кричал мне Венька. — Выуживай коряжины!

Только потом, уже на другое утро, Сергей Иванович рассказал мне, что Веньке четырнадцать лет. Когда Веньке было два года, мать его тяжело заболела и умерла, и они жили теперь вдвоём, отец и сын. У таёжных пожарников-десантников жизнь кочевая. Их забрасывают на самолётах то в одно, то в другое место, и Венька кочевал вместе с отцом. Он давно уж просился прыгнуть с парашютом, но только в этом году отец разрешил ему. Всё это я узнал потом, на другое утро, а сейчас разговаривать было некогда. И всё-таки я в какой-то момент спросил Веньку, сколько раз он прыгал с парашютом.

— Четыре, — ответил он.

Просека между тем довольно быстро расширялась. Десантники стремительно работали своими топорами с на редкость длинными рукоятками. Я понял, что просека нужна для того, чтоб пожар не пошёл дальше. Бурелом и коряжины я оттаскивал в ту сторону, в которой был пожар. Там висело мутное марево и всё время слышался лёгкий треск.

Я хотел поднять гибкую ветку, чернеющую в траве, но тут же отдёрнул руку.

— Змеи! — крикнул мне Венька. — От огня бегут!

Змея утекла в мох.

Впереди ударил взрыв. Это десантники подрывали деревья, которые долго рубить топором.

— Давай, — подгонял меня Венька. — Круши.

Наступили сумерки. Дым, закрывший небо, ещё приблизил ночь.

К ночи просека была готова, петлей окружила пожар.

— Теперь пустим встречного, — сказал Сергей Иванович, — подожжём ему пятки.

— Батя, можно мне? — спросил Венька.

— Начинай, — согласился отец.

Венька поджёг берёсту и сунул её в кучу сухих веток. Сучья мигом занялись. Огонь побежал по бурелому навстречу пожару.

— Поджигай по всей просеке! — крикнул Сергей Иванович. — Только следите, чтоб огонь не перекинулся на эту сторону.

Всю ночь мы бегали по просеке и следили, чтоб огонь не перебрался через неё. Я то встречался с Венькой, то терял его в темноте и в дыму, то видел вдруг его маленькую чёрную фигурку в отблесках пожара.

С рассветом в небе появился вертолёт. Он сделал несколько заходов и сел на поляну.

Почти не разговаривая, усталые, перепачканные сажей, десантники стали собирать инструменты, укладывать парашюты. Только Венька сидел в стороне, прислонившись спиной к ёлке, той самой, с которой я помогал ему снимать парашют.

— Устал? — спросил я, подойдя.

— Устал, — согласился он, опустил голову. — Не сердись, что я тебя за поджигателя признал.

— Да ты что? — ответил я. — Чего мне сердиться?

— Смотри, как жалко-то, — сказал он и указал на землю.

Я увидел трёх маленьких соболят, лежащих в траве у Венькиных ног. Они не могли уйти от пожара и задохнулись в дыму.

— Думал, оживут на воздухе, — сказал Венька. — Не оживают. Совсем маленькие ещё.

— Вы чего тут? — сказал Сергей Иванович, подходя к нам; увидел соболят и присел на корточки.

— Не оживают? — спросил он Веньку. — Да, маленькие совсем… Жалко. Ну не горюй, ты уже многих спас.

— Да где уж многих, — сказал Венька и махнул рукой.

— Ну, сколько соболят ты спас уже на сегодняшний день?

— Восемь, — ответил Венька.

— А бельчат?

— Двадцать четыре.

— Это не так уж и мало, — сказал Сергей Иванович, обращаясь ко мне. — Верно?

— Это уже очень много, — ответил я.

— Да ладно вам, — сказал Венька. — Что вы меня успокаиваете? Сам знаю, сколько много, сколько мало. Идите грузитесь на вертолёт, я догоню.

— В тайгу приходят разные люди, — говорил мне Сергей Иванович, когда мы шли к вертолёту. — Разведут костёр, отогреются, уйдут, а не затушат огонь как следует — вот и пожар. Звери гибнут и птицы. Видишь, какие дела. Ну ладно, залезай, подбросим тебя на Карабулу.

Десантники все уже погрузились в вертолёт, а Веньки всё не было. Меня удивило, что никто не позвал его, все терпеливо ждали.

Наконец появился Венька. Мне хотелось ещё поговорить с ним, но он сел рядом с отцом, прижался к отцовскому плечу, закрыл глаза и, по-моему, мгновенно уснул.

Заревел мотор вертолёта, и мы медленно поднялись над поляной.

Низко, над самыми вершинами, мы облетели пожар. Клубы дыма всё ещё поднимались между стволов.

Я вдруг увидел лося, уходящего от пожара. Он казался сверху коричневой бутылочкой.

Вот и речка Карабула, петляющая по тайге. Ясно видно её дно — мели, перекаты, бочаги. Я всё старался разглядеть, не видно ли в бочагах хариусов. Но разве их увидишь с такой высоты?

В мае 1976 года в Москве проходил Всесоюзный слёт пионерских вожатых. На одной из встреч с участниками слёта корреспонденты попросили вожатых ответить на вопрос: какие черты пионерского характера вы больше всего цените?

Вася Марый, вожатый.

На Всесоюзном слёте вожатых ему было доверено внести знамя Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина.

— Мы в Артеке каждый год видим тысячи самых различных ребят. И убедились, главное — доброта! Как лакмусовая бумажка, она раскрывает все остальные черты характера в человеке.

Леван Тедиашвили,

заслуженный мастер спорта, четырёхкратный чемпион мира и чемпион Олимпийских игр по вольной борьбе, член ЦК ЛКСМ Грузии.

— По-моему, одно из главных качеств — это неудовлетворённость собой, злость на себя.

В двенадцать лет я был очень хилым мальчишкой. Соседняя девочка Тинико могла донести два ведра воды, а я не мог. И вот однажды я страшно на себя разозлился. Что такое, думаю, я, мальчишка, слабее девчонки! Записался в секцию вольной борьбы. Эта дорога от колодца до дому многому меня научила. Я очень бываю рад, когда у мальчишек, с которыми я занимаюсь в Тбилиси, появляется такая злость.