Нежданно-негаданно

Совещание в соседней комнате было коротким, но оно перевернуло мои планы на всё лето. Как только доктор ушёл, мама сказала:

— Ты поедешь набираться сил в деревню.

— А как же пионерский лагерь? — опешил я.

— Ни о каком лагере не может быть и речи, — твёрдо сказала мама, — тебе нужно беречься. Будешь пить парное молоко и отдыхать на сене. Воспаление лёгких ещё может дать осложнение.

К несчастью, у нас имелась возможность отправить меня в деревню к дедушке. Этот мой дедушка — мамин отец. Мама уехала из деревни, как только окончила школу, а бабушка два года назад умерла. В своих письмах дед каждый раз приглашал нас к себе всей семьёй в мамин и папин отпуск. Он писал, что его дом теперь пустой и ему одному очень скучно. А если взять отпуск в одно и то же время моим родителям не удастся, дед не возражал, чтобы они прислали к нему меня. В его деревне было как раз всё, о чём говорил маме доктор: чудесный сосновый воздух, молоко, какого в городе не достанешь ни за какие деньги, и тишина, которая, по мнению мамы, могла подействовать на меня благотворно. А по моему мнению, именно от неё и парного молока я мог окончательно взвинтиться. И ещё от деда. Вы не представляете, какой это человек. Уж если он придирался ко мне у нас, в гостях, то что же ждёт меня у него?!

Но разве родителей в чём-нибудь переубедишь! Мне даже не удалось выяснить, сколько я пробуду в деревне. Месяц, два? А может, все летние каникулы? От одной этой мысли по моей спине мурашки забегали.

Нужно было непременно сходить к моему другу Павлику Хохолкову и рассказать о случившемся. Лучше друга никто тебя не поймёт.

Павлик наверняка огорчится. Ведь в пионерский лагерь мы должны были ехать вместе.

Павлик жил в соседнем подъезде. По его не оказалось дома. Опять носится по аптекам, ищет какие-то чудодейственные таблетки. Павлик уверен, что эти таблетки в сочетании с другими, не менее ценными (их Павлик уже купил), смогут успокоить боль в желудке даже после того, как объешься конским щавелём или сладким, но вредным львиным зевом. В лагере Павлик хочет спасать ими ребят от изолятора. И главным образом меня. Потому что, по его наблюдениям, я всегда сую в рот что не положено.

Может, он и прав. Я и сейчас жевал какую-то травинку. И когда я её в рот сунул, даже не заметил. Будь сейчас Павлик рядом со мной, он прочитал бы мне целую лекцию. Павлик ужасный чистюля. Он хочет стать врачом и уже развил свою теорию, будто бы все болезни от грязи. Павлик часто проверял на мне свои лекарства. Когда я болел воспалением лёгких, он принёс мне таблетки «Лимсажена». Так он назвал жжёный сахар с лимонным соком. Это чтобы я меньше кашлял. Я сосал их с удовольствием и гораздо больше, чем предписал Павлик. За день все уничтожил.

Я решил всё-таки дождаться Павлика и присел на скамейку у их подъезда. Хотя, говоря откровенно, ждать я ужасно не люблю. Павлик, должно быть, почувствовал это и пришёл довольно скоро. Сиял он, как медный таз под солнцем. Я сразу догадался, что чудодейственные таблетки найдены.

— Вот они! — воскликнул Павлик и потряс маленькой коробочкой. — Объедайся теперь чем хочешь.

— Не придётся мне объедаться, — возразил я и рассказал Павлику, что произошло.

— Не горюй!.. — ободрил меня Павлик и, помолчав немного, сказал: — В моём возрасте мне, как врачу, никто из взрослых не верит. Но ты-то меня знаешь. А теперь сам убедишься, на что я способен. — Павлик убрал таблетки в карман и объявил: — Завтра утром я приготовлю тебе микстуру. Попьёшь её недели две и почувствуешь себя геркулесом.

Я бросился обнимать Павлика. Вот это друг! Вот это обрадовал!

— Слушай, — опомнился я, — может, мне попросить маму не сдавать путёвку в лагерь? Опоздаю на полсмены, и ладно.

— Опаздывать в лагерь нельзя даже на один день, — возразил Павлик. — Туда должны ехать все вместе, сразу после медицинского осмотра. Я-то уж знаю. Не первый раз еду. На полсмены тебя не примут. Потому что ты можешь всех заразить.

— Чем? Я ж с твоего лекарства здоровяком буду.

— Это не имеет значения. В лагерь опоздавших не пускают. — И для большей убедительности Павлик добавил: — В кино когда опоздаешь, и то не пускают, а ты хочешь в лагерь с опозданием приехать.

— В Доме культуры соседка Федьки Батова всех опоздавших на балкон пускает, — припомнил я.

— А где тебе в лагере балкон взять? — развёл руками Павлик. — Там вместо балкона — изолятор. Но в нём одни больные.

— Вот и меня к ним посадите.

— Ты же здоровый.

— Тогда к вам!

— Говорю же, не положено, — рассердился Павлик. — В лагере такое правило, и нарушать его нельзя.

Павлик был очень дисциплинированный человек и нарушителей порядка просто презирал.

— Ладно, подожду до второй смены, — согласился я, чтобы он не злился. А то, чего доброго, не приготовит мне свою микстуру. — Ты только не забудь про лекарство. И напиши, как его принимать.

Мы расстались до следующего утра. Перед отъездом в лагерь Павлик принёс мне поллитровую бутылку с жёлтой, тягучей жидкостью. На бумажке, которую он приклеил к бутылке, было написано: «Гемоглюкозная смесь, составлена по рецепту д-ра X. П. (Это означало: доктора Хохолкова Павла.) Принимать по одной столовой ложке три раза в день после еды».