Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [130]

Этика беспощадной борьбы

Этика большевиков периода военного коммунизма заключалась не столько в утверждении новых моральных постулатов, сколько в отрицании традиционных нравственных ценностей вместе с религиозными, философскими и мировоззренческими принципами, лежащими в их основе. Разрушение «старой» или «буржуазной» морали было прямым следствием установки большевистской партии на уничтожение прежних общественных отношений, полную отмену права частной собственности, борьбу с религией и «немарксистскими» мировоззрениями. Что же касается позитивной части этической программы большевиков, то она в первые годы советской власти так и не вылилась в форму законченного учения. Немногие из теоретиков партии, занимавшиеся данной проблемой, наметили лишь контуры этой части программы. Ни в коем случае не претендуя на полноту рассмотрения этических взглядов большевиков в этот период, попытаемся все же дать очень краткий обзор основных работ их лидеров по этим вопросам. Задача облегчается тем обстоятельством, что подобных работ было крайне мало.

В наиболее общем виде понятие коммунистической нравственности сформулировал В.И. Ленин в известной речи на III Всероссийском съезде комсомола 2 октября 1920 г.: «Мы говорим, что наша нравственность подчинена вполне интересам классовой борьбы пролетариата… Коммунистическая нравственность – это та, которая служит этой борьбе, которая объединяет трудящихся вокруг пролетариата, созидающего новое общество коммунистов»[1056]. Таким образом, нравственность всецело подчинена интересам и задачам партии, объединяемого ею коллектива единомышленников. Следовательно, нравственно то, что служит целям и интересам этого коллектива. То есть, в конечном счете, нравственным критерием каких-либо действий должна служить практическая целесообразность: способствуют ли данные действия достижению вышеупомянутых целей. Это отношение к нравственности довольно точно определил философ-публицист Г.П. Федотов: «Большевики – профессионалы революции, которые всегда смотрели на нее как на „дело", как смотрят на свое дело капиталистический купец и дипломат, вне всякого морального отношения к нему, все подчиняя успеху»[1057]. Более подробно проблему нравственности В.И. Ленин не развивает ни в этой речи, ни в других своих работах.

Н.И. Бухарин уделил вопросам морали большее внимание, хотя сам термин «коммунистическая мораль» или «этика» представлялся ему неправильным, содержащим в себе элемент фетишизации, только затуманивающий такое якобы простое и ясное понятие. Никому же не придет в голову, писал он, называть устав кооперативной лавки «этическим» или «моральным», «потому что здесь всякому понятен их человеческий смысл». Таким образом, по Бухарину, пролетариату нужны отчетливо сформулированные «технические правила» или «нормы» поведения, а не этика – «фетишистский соус к полезной еде». Предельно упростив проблему, Бухарин иллюстрирует свою мысль образным примером. Для пролетариата, пишет он, нормы поведения есть такие же технические правила, как для столяра, который делает табурет. Чтобы довести работу до конца, столяр должен проделать определенный ряд телодвижений: строгать, пилить и т. п., а «не плясать трепака». Так же и пролетарий, поставивший целью достижение социализма, должен делать одно и не делать другого[1058]. В этих действиях не фетиши владеют его умом, как-то: бог, долг и «еще какая-нибудь чепуха», а трезво осознанная цель и расчет. Поэтому член «пролетарской партии» никогда не должен рассуждать так, как представитель «буржуазного мировоззрения». «Буржуазные расхлябанные слюнтяи, – писал Н.И. Бухарин, – постоянно себя спрашивают <…> можно или нельзя убить человека, застрелить околоточного надзирателя? А мы говорим, что все подчинено определенным практическим соображениям о целесообразности для хода революции, для осуществления тех или иных задач. Мы смотрим на наши моральные отношения <…> как на инструменты… борьбы с вредными элементами человечества, чтобы привести человечество в новые высшие формы своего развития»[1059].

Этот утилитарной подход большевиков к этическим проблемам, характерный для периода военного коммунизма, подтверждается целым рядом свидетельств. Так, анархистка Эмма Голдман, высланная в 1920 г. из Соединенных Штатов за революционную деятельность и прибывшая в Петроград, позднее писала: «Однажды, когда я стала возражать против бесчеловечности, с которой хрупких женщин гонят на улицы для уборки снега, и настаивала на том, что даже если они принадлежат к буржуазии, они все же человеческие существа, и это данное природой обстоятельство необходимо принять во внимание, – один коммунист сказал мне: „Как вам не стыдно, вы – старая революционерка и так сентиментальны“»[1060].

Весьма важную роль в социально-этических конструкциях большевиков играл фактор принуждения. Он был лейтмотивом многих речей и статей рассматриваемого периода. Наиболее выпукло его обозначил в одном из своих сочинений Н.И. Бухарин: «…Пролетарское принуждение во всех своих формах, начиная от расстрела и кончая трудовой повинностью <… > является методом выработки коммунистического человечества из человеческого материала капиталистической эпохи»