Петроград на переломе эпох. Город и его жители в годы революции и Гражданской войны - [125]
14 февраля на заводе Лесснер принимается и первая собственно политическая резолюция. Ее предложил меньшевик Каменский, немедленно после этого арестованный[1028]. Документ содержал следующие основные требования: перевыборы Советов на основе тайного, прямого, равного и всеобщего голосования, свобода торговли и труда, «раскрепощение личности», отмена «ответственных» пайков, снятие заградительных отрядов, создание независимых организаций и партий[1029]. Резолюция Каменского – это, конечно, «верхний», партийный синтез массовых ожиданий зимы 1921 года. Однако если сравнить ее с более ранними решениями балтийцев и арсенальцев, мы обнаружим скорее эволюцию, чем разрыв. Политические лозунги тут, правда, отшлифованы, «очищены», получили даже некоторую систематичность – но не стали более радикальными. Едва ли это маскировка: автор точно улавливает «низовые» настроения, в его резолюции есть многое из того, о чем говорили и чего желали широкие массы петроградских рабочих. Заметная умеренность чисто политических проектов – это скорее индикатор подлинного самочувствия общества, которое уже не было склонно откликаться ни на Учредительное собрание (мы его почти не встретим среди рабочих требований в эти дни), ни на откровенный антибольшевизм. Последний, правда, существовал, но в своеобразной «бытовой» форме. Вместе с тем большевизм не отвергался принципиально, политически. Лозунг «Советы без коммунистов» – позднейшая идеологическая и историографическая конструкция; о выдвижении его в феврале из достоверных источников ничего не известно. Люди ищут правды – но не мыслят ее уже вне традиционных государственных институтов. Неразумным является для них не советское учреждение, а искажение его начал.
Примечательна в этой связи механика распространения резолюции Каменского. 15 февраля аналогичное постановление принимают рабочие завода «Нобель». Оно было предложено меньшевиком Кузяковым, который просто воспользовался лесснеровским образцом, лишь чуть расширив его. Одобренная двумя крупнейшими заводами, эта резолюция оценивалась как наиболее авторитетная. Она начала кочевать по предприятиям, обрастая на своем пути новыми добавлениями, и вскоре уже насчитывала 19 пунктов[1030]. Часть добавлений касалась экономических вопросов, однако остов резолюции остался прежним. Таким образом, эффект политизации здесь достигался не путем собственно обсуждения политических требований, а посредством механического присоединения к ним. Зачастую детально дискутировались и особо подчеркивались дополнения к резолюции, а не сама она в целом.
Параллельно движению лесснеровской резолюции принимается близкое ей по духу постановление на Кабельном заводе.
Политики здесь мало, но критика представителей власти заметно усилилась. Этой волне уже невозможно противостоять отговорками и агитками случайных ораторов на собраниях. Президиум Петроградского губкома Всероссийского Союза рабочих металлистов (ВСРМ) был вынужден в середине февраля пойти на переговоры с представителями ряда заводов, в частности Балтийского и Кабельного. Здесь руководители Союза не столько шли на уступки, сколько терпеливо разъясняли их невозможность. Но рабочие смелеют: говорят уже не только о перевыборах Советов, но и об арестах ЧК за критику и даже требуют от чекистов отчета в их действиях[1031]. Весомых результатов от этих встреч нет. Примирение, которого, казалось, удалось тут достигнуть, было кратким.
Все пришло в движение – оппозиционный настрой одновременно начинает проявляться во многих местах. Экономическое отделяется от политического почти незримой чертой. На заводе «Тюдор» 9 февраля 1921 г. один из выступающих без обиняков заявляет: «Во всем виновата власть, сваливающая все… на эсеров и меньшевиков <…> не следовало бы пускать в ход новые заводы, открывать на полмесяца мартеновские цехи и кричать об этих… дутых победах труда»
