Пестель - [21]

Гвардейцы все же выбили неприятеля с высоты — и для полка это был самый кровопролитный эпизод битвы: «Подполковник Шварц, оставя 2-й и 3-й баталионы, уже много потерпевшие убитыми и ранеными, в подкрепление, пошел с 1-м баталионом на оную высоту и, выслав стрелков, совершенно овладел оною. Урон с обеих сторон был велик». Эта атака оказалась последней в жизни подполковника Шварца — его убили. И когда «неприятель усилился снова и уже полк потерял множество людей», пришлось отступить. «По приказанию господина генерал-адъютанта Васильчикова, отступил, отстреливаясь, к лесу, откуда, снова выслав стрелков для прикрытия, соединился с Измайловским батальоном», — сообщал Удом.

Подводя итог повествованию, командир полка отмечает: «Полк находился 13 часов под сильным неприятельским огнем. Убитых полагает полк до четырехсот, раненых до четырехсот сорока трех, без вести пропавших до ста тридцати человек». Среди убитых и раненых оказались почти все старшие офицеры полка, в том числе и сам Иван Удом, получивший рану «в правую руку пулею».

В Бородинской битве Павел Пестель командовал стрелковым взводом и был ранен. В какой именно момент боя это случилось — неизвестно. Может быть, тогда, когда майор Тимофеев неудачно пытался атаковать занятую французами высоту, а может быть, и тогда, когда в последнюю атаку на высоту во главе 1-го батальона пошел подполковник Шварц. Сосчитать точно все потери, отделить мертвых от живых русские, отступая, не успели — и прапорщик остался лежать на Бородинском поле. Родителям через несколько дней сообщили, что их сын, по всей вероятности, погиб. «Папенька, которого так напугали по поводу вас, дрожал всем телом до такой степени, что с трудом держался на ногах, он провел две ночи без сна, он почти не ел, его глаза каждую минуту наполнялись слезами; и я тоже не была в хорошем состоянии», — впоследствии сообщала сыну мать.

Прапорщик попал в печальную статистику «без вести пропавших». Он выжил чудом. Подобранный без сознания на поле битвы, Павел Пестель был отвезен в Москву, потом, при эвакуации жителей, перевезен в Калугу. Однако тяжелая рана, грозившая ампутацией ноги, не давала возможности написать домой. Родители, не желавшие поверить в смерть сына, начали поиски. В этих поисках были задействованы все высокие связи генерал-губернатора Сибири, вплоть до императрицы Елизаветы Алексеевны. География поисков впечатляет: Павла искали в Ярославле, Костроме, Владимире, Нижнем Новгороде, Рязани и Воронеже. Но единственным человеком, который смог реально помочь родителям найти раненого сына, оказался граф Аракчеев.

Аракчеев, по своим каналам наводивший справки о судьбе Павла Пестеля, 7 сентября сообщил Ивану Борисовичу, что его сын, кажется, все же жив. «Полученное сию минуту извещение вашего сиятельства о сыне моем служит новым доказательством не только благожелательного ко мне расположения, но и нежным чувствованиям вашим. Поступки ваши, милостивый государь, по сему случаю на всю жизнь мою оставят в душе моей неограниченнейшее уважение и чистосердечную признательность. Сохраните мне ваше для меня самое драгоценное благорасположение. Я оное, отчасти, заслуживаю теми чувствами, коими душа моя к вам преисполнена. Последнее извещение ваше восстановило ныне спокойствие в семействе моем. 7 сентября 1812 года» — таков текст «благодарственной» записки Пестеля-старшего Аракчееву.

Именно Аракчееву — через своего эмиссара, полковника Койленского — удалось вскоре разыскать Павла Пестеля в Калуге. Согласно рапорту Койленского Аракчееву, в Калуге прапорщику «доставлено все возможное пособие. Он поручен самому лучшему по искусству и по сердцу врачу, который вынул ему третьего дня пулю, уверяет, что теперь уже он вне опасности лишиться ноги. Но со всем тем нужно ему остаться здесь на месте, пока расстроенное здоровье его подкрепится и рана, произведенная операциею, поправится.

Я не смел противиться совету усердно пользующего его врача, и потому он не отправляется в С.-Петербург с нашею канцеляриею. Здешний губернатор обещал мне между тем принять его в свое призрение, а я снабжу его деньгами сколько будет нужно».

Через Аракчеева попадает к родителям и первое собственноручное письмо раненого сына.

Зимой 1812/13 года Павел Пестель, уже подпоручик и обладатель золотого наградного оружия, появляется у родителей в Петербурге. Несмотря на успешно проведенную в Калуге операцию, рана его еще не зажила, и он с трудом ходит. «В прошлом году Воло был героем бала, а вы — героем Бородина: вы были на костылях, но с нами», — вспоминала об этом времени короткого счастья Елизавета Ивановна.

Весной 1813 года он отправляется за границу, догоняет действующую армию и вскоре становится адъютантом генерала от инфантерии графа Петра Христиановича Витгенштейна — давнего светского приятеля Пестеля-старшего, главнокомандующего всеми войсками антинаполеоновской коалиции. Из Литовского полка Пестель переведен в Кавалергардский полк.

* * *

Согласно послужному списку, Пестель проявлял чудеса храбрости почти во всех знаменитых битвах 1813–1814 годов: воевал под Дрезденом и Кульмом, участвовал в «битве народов» под Лейпцигом, в сражениях при Бар-Сюр-Об и Троа. Его храбрость была вознаграждена российскими орденами Святой Анны 2-й степени и Святого Владимира 4-й степени с бантом, австрийским орденом Леопольда 3-й степени, баденским орденом Карла Фридриха. Получил Пестель и высший прусский военный орден — Пурлемерит («За заслуги»).