Пестель - [20]

Видимо, именно в корпусе впервые проявилось и пристрастие Пестеля к специальным военным дисциплинам — обучаясь в Дрездене, он не имел о них понятия. Между тем его выпускные баллы по этим предметам говорят сами за себя: «полевая фортификация» — 40 из 40 возможных, «долговременная фортификация» — 85 из 85, «иррегулярная фортификация» — 39 из 45, «атака и оборона крепостей» — 42 из 45, «артиллерия» — 76 из 80, «черчение планов» — 28 из 30, «тактика» — 30 из 40. Первым Павел Пестель оказался и по внезапно устроенному императором экзамену «по фруктовой службе».

Из корпуса Пестель вышел профессиональным военным. Строевой офицер в Бородинской битве, адъютант генерала Витгенштейна, командир пехотного Вятского полка — везде он был на своем месте. Безусловно ощущая себя частью российской военной элиты, он много времени отдавал составлению проектов преобразования армии. Глубокое знание военных наук, уважение к «шагистике» впоследствии будут отличать его от многих других членов тайных обществ.

Глава 3 «ДОСТАВЛЯЛ ВЕРНЫЕ СВЕДЕНИЯ О ДВИЖЕНИИ НЕПРИЯТЕЛЯ»: ВОЙНА

Павел Пестель был выпущен из Пажеского корпуса в декабре 1811 года. А 24 июня (12 июня по старому стилю) 1812 года в Россию пришла война: наполеоновская Великая армия форсировала Неман.

Для родителей Павла Пестеля настало тревожное время. «С тех пор, как объявлена война, не проходит ни минуты, чтобы я не думала о вас, дорогой и милый друг, и чтобы я не молила Бога хранить вас, чтобы я имела счастье обнять вас по вашем возвращении, ничем не омраченном. Да будет так!» — писала Павлу Пестелю мать. «Я убежден в душе, что наш Спаситель хранит вас и что он вас направит и даст нам счастье вновь свидеться с вами и обнять вас как юного героя, который смог использовать все возможности, чтобы отличиться. Не нужно их искать, но если они представятся, воспользуйтесь ими с честью и отвагой», — напутствовал сына отец.

Но случая отличиться не было довольно долго: Литовский полк все начало кампании простоял в резерве. Боевое крещение он получил 26 августа 1812 года в Бородинской битве. Вчерашние камер-пажи на собственном опыте убедились, что отличия на войне связаны со смертельным риском. «За отличную храбрость, показанную в сем сражении», Пестель получил золотую шпагу с надписью «За храбрость», но был тяжело ранен пулей в левую ногу «с раздроблением костей и повреждением сухих жил». Были ранены Ушаков и Пущин, контужены Лукашевич и Оде-де-Сион. Однокашники Пестеля тоже получили свои первые награды: Пущина наградили золотой шпагой, Адлерберг, Лукашевич, Беклешов и Ушаков стали кавалерами ордена Святой Анны 3-й степени. В следующий чин — подпоручика — «за храбрость» был произведен Окунев.

Выпуску 1811 года повезло: после Бородина все они остались живы, никто из них не погиб и в ходе последующих военных действий. Вообще же в Отечественной войне 1812 года и заграничных походах погиб 21 выпускник корпуса. Трагедия, например, произошла в семье «главноначальствующего» Клингера: его единственный сын Александр, адъютант Барклая де Толли, окончивший Пажеский корпус на два года раньше Пестеля, был смертельно ранен в Бородинской битве и через несколько дней скончался.

В Бородинской битве Литовский полк был прикомандирован ко 2-й Западной армии генерала Багратиона. Полк действовал на левом фланге русских сил, прикрывая Семеновские высоты. Среди многочисленных донесений и приказов того дня можно найти и документы, относящиеся непосредственно к литовцам. Один из таких документов — рапорт по начальству командира полка полковника Ивана Удома. Безыскусный и правдивый, этот рапорт хорошо передает обстановку того дня.

Весь день гвардейцы сражались с французами за одну из высот около деревни Семеновское; несколько раз высота переходила из рук в руки. Сначала военное счастье улыбалось русским: «По приходе полка на место, неприятель сделал сильное нападение на батарею нашу, о чем известясь, я пошел со вторым баталионом вверенного мне полка и, сделав сильный отпор, прогнал неприятеля, который, после усилясь, принудил всю линию нашу отступить на 50 шагов. Неприятель осыпал нас ядрами и картечами и выслал на полк кавалерию в атаку. Все три баталиона мною к сему построены были в каре против кавалерии, быв окружены многочисленным неприятелем, приняли оного храбро и мужественно и, подпустя на дистанцию, выстрелив прежде батальоны огнем, закричав ура, расстроили и прогнали неприятеля до самой высоты с большим для него уроном как убитыми, так и ранеными, а в плен по ожесточении наших солдат никого не взято. С нашей же стороны никого от кавалерии тогда ранено не было».

Но затем к французам пришло сильное подкрепление. «Неприятель, — сообщает Удом, — собравшись на той высоте, вторично сделал нападение на полк, но с таковым же мужеством, получа отпор, отретировался вправо, а высоту стали занимать неприятельские стрелки, для чего мною и был послан подполковник Тимофеев со вторым баталионом сбить неприятеля и занять оную. Что, хотя и с довольным успехом и было исполнено, но как уже неприятель несколькими колоннами усилился на сем пункте и подкреплял своих стрелков, то овладеть оной высотою уже полку было невозможно. Тут ранен пулею в ногу подполковник Тимофеев».