Песок и время - [12]

— Погоди, Сережа, пойду-ка я сам к нему, ты лучше здесь подожди, — сказал Ростошинский и вышел из кабинета.

Он отсутствовал около получаса, за это время форменная фуражка Сергея, лежавшая на батарее, высохла и стала напоминать фуражку гитлеровских офицеров: тулья высоко поднялась вверх, а поля опустились вниз. Увидев это, Сергей со злостью бросил ее по направлению к настенной вешалке. Фуражка, как ни странно, ловко зацепилась за единственный свободный крючок. В этот момент дверь в кабинет распахнулась, и вошли двое — Ростошинский и майор Боровлев.

— Сережа, ты извини, но я рассказал все Александру Николаевичу, — произнес Георгиевич.

— Спасибо, шеф, я не против этого. Ну, что сказал командир?

— Командир сказал, что ты молодец, правильно поступил и добавил, что, наверное, тоже дал бы ему по морде, — произнес Ростошинский.

— Да, классная получилась бы отбивная, — проронил Боровлев.

Боровлев был инженером службы вооружения. Он несколько раз был за границей и принимал участие в боевых действиях в Египте, в Ираке, а недавно вернулся из Перу; очень опытный мужик, как в вопросах военных, так и в житейских, разбирался во многих религиях, в том числе и в Исламе.

— Сережа, давай-ка, начнем вот с чего, — сказал Николаевич и начал тщательно осматривать все комнаты службы вооружения, заглядывал под столы, в люстры, откручивал розетки и выключатели.

— Здесь не обошлось без вот этого, — с этими словами он извлек из-под стола Ростошинского маленькую коробочку. Коробочка оказалась подслушивающим устройством. Затем раскрутил телефон, и там к контактам микрофона тоже была припаяна какая-то странная штуковина.

— Вот и весь фокус-покус, вот почему Тимофеев все знает и владеет информацией. Я не удивлюсь, что такие штуковины будут установлены и в других кабинетах части, — произнес Боровлев.

— Да, дела, прямо детектив какой-то, и что, все это из-за него? — произнес Георгиевич, посмотрев на Сергея.

— Нет, не думаю. Скорее всего, здесь игра идет по-крупному, а Сережа просто вовремя им попался под руку, — заметил Саша.

— Валера, иди опять к папе, докладывай: нам здесь самим не справиться.

— Пожалуй, ты прав, я побежал, пока он куда-нибудь не уехал.

Дальнейшие события развивались стремительно…

На следующий день к воротам части подъехала новенькая черная «Волга» последней модели. Номера на машине были гражданские. Из салона вышел человек плотного телосложения. Предъявил дневальному по контрольно-пропускному пункту свои документы. Тот внимательно их изучил, созвонился с дежурным по части и, после разрешения на въезд машины, нажал на кнопку устройства открывания ворот. Электрический привод заскрипел плохо смазанной цепью, ворота несколько раз дернулись и поползли по направляющему рельсу. «Волга» поехала прямо по строевому плацу к зданию штаба. Командир спешно вышел на крыльцо, надевая фуражку. Из машины вышли четверо в черных костюмах. Приложив руку к козырьку, Орлов отдал честь одному из них и пригласил пройти в свой кабинет. Эти четверо перевернули вверх дном все помещения штаба. Работали тихо, сосредоточенно, не вступая в разговоры с офицерами части. Через несколько дней они так же внезапно исчезли, — словно утренний туман при восхождении солнца. Результат работы дружной четверки был ошеломляющ. Оказалось, что за то короткое время, которое Тимофеев был в должности начальника особого отдела, он организовал тотальную слежку за всеми офицерами и солдатами. Совместно с начальником режимного отдела майором Шумовым Тимофеев установил прослушивающие устройства в кабинетах. Слушали и записывали на магнитофон всех и вся. К особистам присоединился начальник финансовой части капитан Кушкин. Цель: собрать как можно больше компрометирующих документов на командование части, а затем шантажировать. Цель шантажа: получение вне очереди квартир. До чего низко пали органы госбезопасности… Тимофеева тихо проводили на пенсию, квартиру он так и не получил. И поделом…

Начфина Кушкина отправили служить с понижением в другой гарнизон, не в Кушку, а в Астрахань, тоже не хлеб… а песок. Больше всего досталось Юре Шумову — беднягу уволили из армии без пенсии. Осталось до дембеля дослужить ему всего-то шесть месяцев — ан нет, не дали. На партийном собрании, когда разбирали его персональный вопрос перед увольнением из рядов Вооруженных сил, за исключение из КПСС проголосовали 60 человек, против — ни одного, воздержался только Мартынов. Не поднялась рука голосовать за исключение Шумова из партии — Сергей знал, что простодушный Шумов вряд ли осознавал, в какие интриги его впутал Тимофеев.

* * *

Вопрос по Шумову был решен: исключить из рядов КПСС. Бедный Юрик… Пришлось ему в сорок пять лет устраиваться работать учеником слесаря на судоремонтный завод.

После собрания коллеги говорили Мартынову: «Ну все, хана тебе, Серега. Медным тазиком накроется твоя заграница, твоя мусульманская эпопея. Почему не проголосовал за исключение Шумова из партии? Теперь Папа тебя съест…»

«Ты почему-то не такой как все, какой-то ты совсем другой, — однополчане мне иногда твердили. — Хотя и пальцы в желтом табаке, и на вид совсем ты не святой, видать таким тебя родители родили».