так к нему вождь обратился:
«Знаю я, что сведущ ты
в тайнах духов темноты,
научи меня, мудрец:
что мне сделать, наконец,
чтобы вся моя печаль
унеслась в морскую даль,
чтобы после этих дней
смог я поравняться с ней
по вниманию людей
и по памяти детей,
и в катании с доской
снова я обрёл покой?»
Жрец ответил: «Вижу я,
отчего печаль твоя.
Чтоб невзгоды отвести
жертву должно принести,
дар чтоб жертвы перенять,
нужно мозг её изъять,
с ней тогда сравнишься ты,
воплотив свои мечты,
и запомнишься в веках
как наездник на волнах».
Тэйхе мысли его внял
и к принцессе пошагал.
Он приветлив был и мил
и на праздник пригласил,
говорит: «Ты мне как дочь.
Приходи, – сегодня в ночь
перед нашим очагом
будет у меня приём
в честь успеха твоего.
Право ж, нету никого,
чтоб на местный наш простор
произвёл такой фурор.
Только о тебе подряд
все сегодня говорят,
как нам жару ты дала:
и красива, и мила,
да при внешности такой –
мастерица над доской!»
И принцесса отвечала:
«Хоть сегодня и устала,
но раз просишь ты меня,
я приду к исходу дня».
И, когда уже светило
лишь на пики гор светило,
вдаль за море уходя,
по дороге в дом вождя,
что вилась вдали домов,
средь тропических лесов,
Тэйхе тёмная фигура
встретила Вехиатуа,
и, как жрец и говорил,
он ей череп раскроил…
А потом, вернувшись в дом,
как бы ожидал приём,
но, заметив: «Уж пора…, –
удивился: – Не пришла?»
И, людей возглавив сам,
начал поиск по лесам.
После уж, в какой-то миг,
из лесов раздался крик,
с факелами все сбежались,
но и воины растерялись
от картины жуткой той
в этот тёмный час ночной:
как там девушка лежала.
Так принцессы и не стало…
Ну а Тэйхе днём другим,
тоже ветреным таким,
сёрферов велел собрать
и давай им объяснять,
что в любое время года
он любимицу народа
будет вечно вспоминать,
воспевать и прославлять,
и что памяти её
посвящает он своё
в это утро выступленье
для души упокоенья,
и сейчас он лично сам
будет сёрфить по волнам.
Смело в воду он идёт
и за риф в пролом гребёт,
там уже волну поймал
и почти на доску встал.
Вдруг, как ветром по траве,
слышит шелест в голове:
«Ты откуда тут? Зачем?
Здесь скользить дано не всем.
Не для всех любовь моя,
ведь зовусь не даром я
Перерурэ
[167], гребня дух.
Назовись сейчас же вслух!»
Это вождь не ожидал,
чуть присел и задрожал,
мыслит: «Чтобы без эксцессов,
назовусь-ка я принцессой».
И тихонечко, как знал,
крик её он лишь шептал:
«Я – Почтение богов
и дитя морских ветров –
поднимаюсь на волне…»
Гром в ответ: «Умри на дне!
Вся сейчас твоя печаль
унесётся в бездны даль,
и навечно с этих дней
будут помнить, что злодей
из-за ревности тупой
здесь обрёл ты свой покой.
Ты желал быть, как она?
Получи теперь сполна!»
И с размаха шумный вал
его сбил и вглубь забрал,
приложив об острый риф,
черепушку проломив.
А когда его достали,
мозг уж рыбы обглодали.
Тучей с гор спустилось горе,
плачет небо, стонет море,
нет ни танцев, ни затей,
нету счастья у людей:
жрец признался на совете
о своём вождю совете,
как теперь с позором жить?
Чтобы честь свою отмыть,
все забыли про названье,
где случилось то деянье, –
памятуя о тех трупах,
так назвались: Теахупоо
[168].
Той истории мораль
понимали даже встарь,
для теперешних нас с вами
всё же объясню словами:
чтоб потом не горевать, –
думай, прежде чем желать.
Семья Салмонов на Таити. Около 1885 года. На фото стоят слева направо: Нарии, Арии Паэа (Александр младший), Тати; сидят слева направо: Александрина (Арии Манихинихи), королева Марау Таароа, Моэтиа и их мать Арии Таймаи (вдова Александра Салмона).
О Салмонах и королевстве Таити: историографический очерк
В 1820 году, в Гастингсе, городке на морском побережье Восточного Сассекса, известном средневековой битвой при нём, в одной еврейской семье родился мальчик. Назвали его Александром. Его отец, Джон по фамилии Соломон, ранее имел некоторое недвижимое имущество на Пикадилли роуд и на Парк лэйн в Лондоне, но, когда дела пошли плохо, ему пришлось всё продать и перебраться с семьёй в Гастингс, где он позже был избран раввином местной еврейской общины. Мать Александра, Ребекка (также известная как Кэтрин), была дочерью художника-миниатюриста еврейского происхождения Соломона Полака[169]. Про детство Александра известно мало. Мы знаем, что он рос, как это водится в еврейских семьях, в большой компании братьев и сестёр, а позже многие из них, как и он сам, пустились искать счастья в жизни за пределами Британии.
Александр со своими двумя братьями сначала поехал в США, но там, услышав про диковинные земли южных морей, при первой возможности уезжает из Сан-Франциско через Гонолулу и Сидней на Таити. В это время ему 20 лет. На Таити его узнают под фамилией Салмон, он представляется предпринимателем, выходцем из «британской еврейской банковской семьи». Он энергичен, прекрасно одет, имеет галантные манеры, кроме своего родного английского (вполне вероятно, – в дополнение к ивриту), сносно говорит на французском.
Нужно пояснить, что представлял собой Таити того времени. В 1788 году Таити был объединён как королевство с королём Помаре Первым, выходцем из Папеэте, современной столице острова, отобравшим первенство у исконных правителей острова – верховных вождей группы племён Тева из Папары. Власть Помаре Первого упрочилась после поддержки того европейцами, в частности командой британского корабля «Баунти», история которой заслуживает (и уже заслужила) отдельного изложения многими авторами.
