Песни Матушки Гусыни - [5]

БРАДОБРЕЙ

«Брадобрей, брадобрей,

Поросеночка побрей!

Сколько выбреешь, старик,

Чтоб хватило на парик?»

«На парик у поросенка

Пару дюжин волосенков

Можно выбрить на боку.

Дай понюшку табаку».

A DREAM

What did I dream? I do not know:

The fragments fly like chaff.

Yet, strange, my mind was tickled so,

I cannot help but laugh.

СМЕШНОЙ СОН

Все, что мне приснилось ночью,

Я успел забыть к утру —

Разлетелся сон на клочья

Рыхлым стогом на ветру.

И смеюсь от этих клочьев —

Они голову щекочут.

* * *

My father was a Frenchman,

A Frenchman, a Frenchman,

My father was a Frenchman,

And he bought me a fiddle.

  He cut it here,

  He cut it here,

He cut it through the middle.

* * *

Папаня мой французом был,

Французом был, французом был,

Папаня мой французом был

И скрипку мне купил.

  Ножом он бок ей распорол,

  Потом ей спинку пропорол,

  Потом с размаху топором —

И вдребезги разбил.

* * *

What’s the news of the day,

Good neighbour, I pray?

They say, the balloon

Is gone up to the moon.

НОВОСТЬ

— Есть ли новости, сосед?

— Да особых вроде нет.

Впрочем, расскажу одну:

Напускают на Луну

Золотой воздушный шар.

И кому он здесь мешал?

* * *

Have you heard of the man

  Who stood on his head?

And put day clothes

  Into his bed

And folded himself

  On a chair instead?

This very same man,

  As I’ve heard say,

Went to ring his friends bell

  The other day,

And then wrung his friends nose

  And ran away.

ЧУДАК

Вы слышали о чудаке?

  Вот это был чудак!

Всю жизнь ходил на голове

  И наперекосяк.

Чтобы пиджак не истрепать,

  Он клал его в кровать;

А сам на спинке стула спал —

  Чтобы себя не смять.

Носы друзей он принимал

  За их дверной звонок

И, дернув за нос, каждый раз

  Пускался наутек.

* * *

Gregory Griggs,

Gregory Griggs,

Had twenty-seven

Different wigs.

He wore them up,

He wore them down,

To please the people

Of the town;

He wore them east,

He wore them west,

But he never could tell

Which he loved the best.

ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ ПАРИКОВ

Курносый Гровер Гроссер

Был раньше моряком.

Имел он двадцать восемь

Разных париков.

Не марки, не посуду,

Не трубки, не клинки —

Где б ни был он, повсюду

Искал он парики.

Он их любил, как крошек,

Как деток, видит Бог,

И кто душе дороже,

Ответить он не мог.

Тот гладкий, тот с пробором,

Тот чопорен, тот лих —

Со смыслом, с разговором

Он появлялся в них.

Парик он нахлобучит,

Когда дождливый день,

Но разойдутся тучи —

Сдвигает набекрень.

Когда к нему пристали —

В чем цель его затей?

Ответил он: «Представьте,

Чтоб веселить людей».

* * *

How many miles to Babylon?

Three scores miles and ten.

Can I get there by candle-light?

Yes, and back again.

If your heels are nimble and light,

You may get there by candle-light.

* * *

— Сколько миль до Вавилона?

— Сорок и еще чуть-чуть.

— Хватит ли одной свечи мне?

— Даже на обратный путь.

Для такого моциона

Башмаков не промочи,

А светить до Вавилона

Хватит и одной свечи.

IV What happens in life, or Misfortunes of Loneliness, Various Tricks of Courting and the Vicissitudes of Love Вот ведь как оно бывает, или Невзгоды одиночества, ухищрения обхаживаний и превратности любви

* * *

Mirror, mirror, tell me,

Am I pretty or plain?

Or am I downright ugly

And ugly to remain?

Shall I marry a gentleman?

Shall I marry a clown?

Or shall I marry old Knives-and-Scissors

Shouting through the town?

ЗЕРКАЛЬЦЕ, ЗЕРКАЛЬЦЕ

Зеркальце, зеркальце, ну подскажи,

Красивая я или нет?

Или такая уродина,

Что и не видывал свет?

Кто меня в жены возьмет — джентльмен

Или хозяин ларька?

Или вот этот Ножи-Точу,

Слышный издалека?

A RASH STIPULATION

The daughter of the farrier

Could find no one to marry her,

  Because she said

  She would not wed

A man who could not carry her.

The foolish girl was wrong enough,

And had to wait quite long enough;

  For as she sat

  She grew so fat

That nobody was strong enough.

КАК МЭРИ СМИТ ОСТАЛАСЬ СТАРОЙ ДЕВОЙ

Мэри Смит заявила в сердцах,

Когда речь зашла о женихах:

  «Муж — опора, оплот,

  Значит, станет им тот,

Кто меня понесет на руках».

Как глупышка была не права!

Пополнела в канун Рождества

  На пудов этак пять,

  И ее приподнять

И втроем удавалось едва.

* * *

Tommy Trot, a man of law,

Sold his bed and lay upon straw;

Sold the straw and slept on grass,

To buy his wife a looking-glass.

ТОММИ ТРОТ

Томми Трот, мой старый знакомый,

Продал кровать и спал на соломе;

Продал солому и спал на бревне,

Чтоб зеркальце смог он купить жене.

* * *

This little man lived all alone,

And he was a man of sorrow;

For, if the weather was fair today,

He was sure it would rain tomorrow.

ГРУСТНЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕК

Одинокий человечек

Весь свой век грустил —

В ясный день дождя боялся

И с зонтом ходил.

* * *

Oh, dear mother,

  What a rose I be!

Two young men

  Came a-courting me;

One was blind

  And the other couldn’t see —

Oh dear mother,

  What a rose I be!

* * *

Ах, мама, словно роза,

  Я тогда цвела!

Из пары ухажеров

  Выбрать я могла.

Один стал слепнуть с детства,

  Другой был слеп всегда.

Ах, мама, больше розой

  Не быть мне никогда.

* * *

Whistle, daughter, whistle,

  And you shall have a sheep,

Mother, I cannot whistle,

  Neither can I sleep.

Whistle, daughter, whistle,

  And you shall have a cow.

Mother, I cannot whistle,

  Neither know I how.

Whistle, daughter, whistle,

  And you shall have a man.

Mother, I cannot whistle,