Песни и стихи. Том 2 - [12]

Годен в смысле чистоты и образованья,

Тут и голос должен быть чист, как серебро.

Пел бы ясно я тогда про луга и дали,

Пел бы про красивое приятное для всех,

Все б со мной здоровкались, прощались,

Но не дал Бог голоса — нет, так нет.

Но допеть-то хочется, лишь бы не мешали,

Хоть бы раз про главное, хоть бы раз и то...

И кричал со схрипом я, люди не дышали,

И никто не морщился, право же никто.

МНЕ СУДЬБА - ДО ПОСЛЕДНЕЙ ЧЕРТЫ...

Мне судьба — до последней черты, до креста,

Спорить до хрипоты, а за ней — немота.

Убеждать и доказывать с пеной у рта,

Что не «то» это вовсе, не «тот», и не «та».

Что лабазники врут про ошибки Христа,

Что пока ещё в грунт не влежалась плита,

Что под властью татар жил Иван Калита

И что был не один против ста.

Триста лет под татарами — жизнь ещё та,

Маета трехсотлетняя и нищета.

И намерений добрых, и бунтов тщета,

Пугачёвщина, кровь и опять — нищета.

Пусть не враз, пусть сперва не поймут ни черта,

Повторю, даже в образе злого шута...

Но не стоит предмет, да и тема не та:

«Суета всех сует, всё равно суета».

Только чашу испить — не успеть на бегу,

Даже если разлить — всё равно не смогу

Или выплеснуть в наглую рожу врагу?

Не ломаюсь, не лгу — не могу. Не могу!

На вертящемся гладком и скользком кругу

Равновесье держу, изгибаюсь в дугу!

Что же с ношею делать — разбить? Не могу!

Потерплю и достойного подстерегу.

Передам, и не надо держаться в кругу,—

И в кромешную тьму, и в неясную згу,

Другу передоверивши чашу, сбегу...

Смог ли он её выпить — узнать не смогу.

Я с сошедшими с круга пасусь на лугу,

Я о чаше невыпитой здесь ни гу-гу,

Никому не скажу, при себе сберегу.

А сказать — и затопчут меня на лугу.

Я до рвоты, ребята, за всех хлопочу,

Может, кто-то когда-то поставит свечу,

Мне за голый мой нерв, на котором кричу,

За весёлый манер, на котором шучу.

Даже если сулят золотую парчу

Или пбрчу грозят напустить — не хочу!..

На ослабленном нерве я не зазвучу,

Лучше свой подтяну, подновлю, подвинчу!

Лучше я загуляю, запью, заторчу!

Всё, что за ночь кропаю,— в чаду растопчу,

Лучше голову песне своей откручу,

Чем скользить и вихлять, словно пыль по лучу.

Если все-таки чашу испить мне судьба,

Если музыка с песней не слишком груба,

Если вдруг докажу даже с пеной у рта,—

Я уйду и скажу, что не всё суета.

В.Высоцкий в одном из первых спектаклей «Гамлете»

Публикуется впервые. Из архива Б.Береста

МОЙ ГАМЛЕТ

Я только малость объясню в стихе —

На всё я не имею полномочий...

Я был зачат, как нужно, во грехе,

В поту и в нервах первой брачной ночи.

Я знал, что отрываясь от земли,

Чем выше мы — тем жёстче и суровей.

Я шёл спокойно прямо в короли

И вёл себя наследным принцем крови.

Я знал, всё будет так, как я хочу,

Я не бывал в накладе и в уроне.

Мои друзья по школе и мечу

Служили мне, как их отцы — короне.

Не думал я над тем, что говорю,

И с легкостью слов& бросал на ветер.

Мне верили, как банда — главарю,

Все высокопоставленные дети.

Пугались нас ночные сторожа,

Как оспою, болело время нами.

Я спал на кожах, мясо ел с ножа

И злую лошадь мучил стременами.

Я знал, мне будет сказано: «Царуй!»

Клеймо на лбу мне рок с рожденья выжег,

И я пьянел среди чеканных сбруй,

Был терпелив к насилью слов и книжек.

Я улыбаться мог одним лишь ртом,

А тайный взгляд, когда он зол и черен,

Умел скрывать, воспитанный шутом.

Шут мёртв теперь: «Аминь! Бедняга Йорик!»

Но отказался я от дележа

Наград, добычи, славы, привилегий:

Вдруг стало жаль мне мёртвого пажа...

Я объезжал зелёные побеги.

Я позабыл охотничий азарт,

Возненавидел и борзых, и гончих.

Я от подранка гнал коня назад

И плетью бил загонщиков и ловчих.

Я видел: наши игры с каждым днём

Всё больше походили на бесчинства.

В проточных водах, по ночам, тайком

Я отмывался, от дневного свинства.

Я прозревал, глупея с каждым днём,

Я прозевал домашние интриги.

Не нравился мне век и люди в нём

Не нравились. И я зарылся в книги.

Мой мозг, до знаний жадный как паук,

Всё постигал: недвижность и движенье,

Но толку нет от мыслей и наук,

Когда повсюду им опроверженье.

С друзьями детства перетёрлась нить,

Нить Арианды оказалась схемой.

Я бился над словами: «быть — не быть»,

Как над неразрешимою дилеммой.

Но вечно, вечно плещет море бед,

В него мы стрелы мечем — в сито просо,

Отсеивая призрачный ответ

От вычурного этого вопроса.

Зов предков слыша сквозь затихший гул,

Пошёл на зов, сомненья крались с тылу,

Груз тяжких дум наверх меня тянул,

А крылья плоти вниз влекли, в могилу.

В непрочный сплав меня спаяли дни,

Едва застыв, он начал расползаться.

Я пролил кровь, как все. И, как они,

Я не сумел от мести отказаться.

А мой подъём пред смертью — есть провал.

Офелия! Я тленья не приемлю.

Но я себя убийством уравнял

С тем, с кем я лёг в одну и ту же землю.

Я Гамлет, я насилье презирал,

Я наплевал на Датскую корону,

Но в их глазах — за трон я глотку рвал

И убивал соперника по трону.

Но гениальный всплеск похож на бред.

В рожденье смерть проглядывает косо.

А мы все ставим каверзный ответ

И не находим нужного вопроса.

В.Высоцкий в спектакле «Гамлет»

ЛЮБЛЮ ТЕБЯ СЕЙЧАС…

Люблю тебя сейчас не тайно — напоказ.

Не «после» и не «до» в лучах твоих сгораю.

Навзрыд или смеясь, но я люблю сейчас,

А в прошлом — не хочу, а в будущем — не знаю.

В прошедшем «Я любил» печальнее могил.