Песнь об Ахилле - [19]
Пот лился мне и капал на землю. Грязь, и еще грязь, весь в поту, пыль и обрывки листьев налипли на ноги. Мир вокруг меня сузился до ударов моих ног и пыльного куска дороги впереди.
И наконец — после часа? двух? — я не смог более двигаться. Согнулся от боли, полуденное солнце сделалось черным, а бьющаяся в висках кровь оглушала. Теперь лес вокруг тропы сгустился и дворец Пелея остался далеко позади. Справа виднелась Отрис, с Пелионом сразу за ней. Я взглянул на вершину и постарался прикинуть, сколько еще осталось. Десять тысяч шагов? Пятнадцать? Я перешел на шаг.
Бежали часы, мышцы мои отяжелели и ослабли, ноги подгибались. Солнце перевалило зенит и спускалось к западу. До темноты оставалось часа четыре, возможно пять, а вершина была все так же далеко. Внезапно я понял, что не доберусь до Пелиона к ночи. У меня не было еды, воды и никаких надежд найти убежище. У меня вообще не было ничего, кроме сандалий на ногах и промокшей насквозь от пота туники.
Теперь я был уверен, что Ахилла мне не догнать. Он уже давно проехал верхом эту дорогу, и теперь, должно быть, взбирался по склонам пешком. Хороший следопыт, обследовав поросль у лесной дороги, мог заметить сломанные или согнутые листья папоротника там, где прошел мальчик. Но я не был хорошим следопытом и поросль у дороги выглядела для меня одинаковой. Меня оглушали звон цикад, пронзительные крики птиц, шум моего собственного дыхания. Живот болел — от голода или от отчаяния.
И тут появилось что-то еще. Тихий звук, на грани слышимости. Но я уловил его и похолодел, несмотря на жару. Словно кто-то затаился и пытается остаться незамеченным. Отзвук случайного неосторожного шага — но и его оказалось довольно.
Я замер, прислушиваясь, страх подкатил к самому горлу. Откуда оно? Взгляд мой ощупывал заросли по обе стороны дороги. Я не смел двинуться — любой звук отдастся эхом по этим горным склонам. Пока я бежал, об опасностях не думалось, но сейчас они завладели моим разумом: солдаты, посланные Пелеем, сама Фетида, ее холодные, как морской песок, руки на моем горле. Или разбойники. Они, бывает, таятся у дорог, и я помнил рассказы от том, как мальчиков похищали и те потом умирали от издевательств. Пальцы сжались так, что суставы побелели; я старался замереть, не дыша. Взгляд мой упал на густые заросли цветущего тысячелистника, где можно было спрятаться.
Из леса за моей спиной раздался шорох, я вздрогнул, повернув голову на звук. Поздно. Что-то — кто-то — ударило сзади, толкнув вперед. Я рухнул лицом на дорогу, и кто-то навалился на меня. Я закрыл глаза, ожидая удара ножом.
Ничего. Ничего, кроме тишины и тяжести колен, придавивших мне спину. Мгновение спустя я понял, что колени не слишком тяжелы и прижимают меня осторожно, не вредя и не раня.
— Патрокл. — Патрокл.
Я не двигался. Тяжесть колен пропала, руки схватили меня, переворачивая. Сверху вниз на меня смотрел Ахилл.
— Я надеялся, ты придешь, — сказал он. Внутри у меня будто что-то подпрыгнуло, от радости и облегчения. Я будто пил его взглядом — его яркие волосы, мягкий изгиб губ. Радость моя была так остра, что я не смел дыхнуть. Не знал, что говорить. Наверное, надо просить прощения. Или еще что… Я открыл рот.
— Мальчик ранен?
Позади нас раздался глубокий голос, и Ахилл повернул голову. Из-под него, лежа, я видел только лошадиные ноги — бурые, и щетки над копытами посерели от пыли.
И снова тот голос, ровный и спокойный. — Очевидно, Ахилл Пелид, это причина того, что ты до сих пор не прибыл ко мне в горы?
Мое сознание стало проясняться. Ахилл направился к Хирону. И ждал здесь. Ждал меня.
— Приветствую тебя, учитель Хирон, и приношу свои извинения. Да, поэтому я задержался, — он сейчас говорил как царевич.
— Понимаю.
Мне хотелось, чтоб Ахилл встал. Я чувствовал себя глупо, лежа на земле под ним. А еще я боялся. В голосе человека не было ярости, но и доброты тоже не обнаруживалось. Он был ясен, ровен и бесстрастен.
— Вставай, — сказал он.
Ахилл медленно поднялся.
Я бы, наверное, закричал, если бы мое горло не сковало страхом. Вместо этого я издал полузадушенный всхлип и отполз назад.
Мускулистые лошадиные ноги переходили в столь же мускулистый человеческий торс. Я глядел на это непостижимое соединение природы человека и коня, где гладкая кожа переходила в блестящую бурую шерсть.
Ахилл позади меня склонил голову. — Господин кентавр, — сказал он. — Прошу простить за задержку. Я ждал своего сотоварища. — Он преклонил колена, его чистая туника коснулась дорожной пыли. — Прошу, прими мои извинения. Я уже давно желал быть твоим учеником.
Лицо человека — кентавра — было столь же серьезно, как его голос. Он был немолод, насколько я мог судить, лицо его обрамляла аккуратно подстриженная черная борода.
Несколько мгновений он смотрел на Ахилла. — Не нужно преклонять передо мной колени, Пелид. Но мне приятна твоя учтивость. И что же это за сотоварищ, который нас обоих задержал?
Ахилл повернулся опять ко мне и протянул руку. Я неуверенно подал свою и поднялся.
— Это Патрокл.
Повисла тишина, я знал, что теперь мой черед говорить.
— Господин, — сказал я. И поклонился.
Кто из нас не зачитывался в юном возрасте мифами Древней Греции? Кому не хотелось заглянуть за жесткие рамки жанра, подойти поближе к античному миру, познакомиться с богами и героями, разобраться в их мотивах, подчас непостижимых? Неудивительно, что дебютный роман Мадлен Миллер мгновенно завоевал сердца читателей. На страницах «Песни Ахилла» рассказывает свою историю один из самых интересных персонажей «Илиады» – Патрокл, спутник несравненного Ахилла. Робкий, невзрачный царевич, нечаянно убив сверстника, отправляется в изгнание ко двору Пелея, где находит лучшего друга и любовь на всю жизнь.
Американка Мадлен Миллер, филолог-классик и шекспировед, стала известна читателям всего мира благодаря своему дебютному роману “Песнь Ахилла”. “Цирцея” тоже уходит корнями в гомеровский эпос и так же завораживает неожиданной реконструкцией личной истории внутри мифа. Дочь титана Гелиоса, самого солнца, Цирцея растет в чертогах отца одинокой и нелюбимой. Божественное могущество ей недоступно, но когда дает о себе знать ее непонятный и опасный дар, боги и титаны отправляют новоявленную колдунью в изгнание на необитаемый остров.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».