Песнь о крестовом походе против альбигойцев - [3]

Граф не добился ничего. Отказом уязвлен,

20 Он спешно повернул коня на Арль и Авиньон[51].

Мои сеньоры! Дальше песнь берет сердца в полон[52].

Ее досель правдивый путь был начат без препон,

Лишь 1210-й год пошел от тех времен,

Когда Христос явился в мир пресечь людской обман,

25 Когда на улице расцвел душистый майоран.

Слагая песнь, не покидал Гильем свой Монтобан;[53]

Конечно, если бы ему от Бога дар был дан,

Какой имеют школяры, на коих зол декан,

Или жонглер[54], кому не лезть за рифмами в карман,

30 Гильем бы, верно, не сидел здесь, словно истукан,

А покровителя б имел, чей благороден сан.

Спокойным шагом вдоль равнин Гильема б нес скакун,

Могучий конь, чудесный дар, красавец и шалун,

И красовался б на шелках из золота галун.

35 Но нынче плохи времена, не слышен денег звон,

Иль у богатых нет сердец, иль их сердца из льдин,

Им даже пуговицы жаль, жаль уголек один,

Хотя Гильем раздет, разут и мерзнуть обречен.

Да устыдит их строгий Бог, создавший мир в семь дён,

40 И мать его Мария!

Лесса 10

Тулузский граф, чей был Бокер и местности иные,

Виконта ненависть и злость увидел не впервые

И ясно понял, что враги, свирепые и злые,

Ничуть не мешкая, придут под стены вековые

5 И жертву в логове самом затравят, как борзые.

С гонцом к епископу в Гасконь[55] печати именные

Отправил граф, ведь он имел с ним связи родовые

И твердо знал, что лучше нет посланцев в дни такие,

Чем Рабастенс и тот сеньор, кому дела мирские

10 Давно близки[56], и врач, приор госпитальеров[57], кои

Скитальцам рады. Те послы, сеньоры не скупые,

Пускай идут с посольством в Рим[58], — места для всех святые! —

И с Римским Папою сии законники большие

Подпишут договор.

Лесса 11

Раймон VI ценой тяжелых уступок заключает с Папой соглашение

Посланцы, верно говорю, не затянули сбор.

С посольством прибыли они пред строгий папский взор.

Мне и к утру не рассказать, будь я стократ шустер,

Сколь много там сказали слов, сколь много дали в дар,

5 Но все ж послами заключен был мирный договор

С богатым Папой, в чьих руках — вся мощь церковных кар.

Семь самых крепких замков граф давал в залог от свар[59],

Стесненье обещал терпеть и за собой надзор.

Был послан Папой мэтр Милон блюсти сей уговор —

10 Достойный клирик, чей приезд граф снес, как ни был горд.

В Сен-Жиле умер мэтр Милон[60] — войны в самый разгар.

Когда узнал виконт Безье, что миром кончен спор

У графа с Папой, но других ждет гибель и разор,

Он испугался и хотел смягчить сердца, но мер

15 Милон не принял, ведь виконт был груб с ним не в пример.

Но не отчаялся виконт, сочтя, что на измор

Его французы не возьмут, что все их планы — вздор,

И в Каркассонне ожидал свои войска сеньор.

Сие для жителей Безье был смертный приговор![61]

20 Из них, по слухам, от клинков не принял смерть в упор

Едва пятидесятый.

Лесса 12

Крестовая рать движется в Окситанию

Как начался поход, сеньоры, злом чреватый,

Поведал вам мой стих, простой и непредвзятый.

Войскам аббат Арно был вождь и провожатый[62].

Сопровождали рать в большом числе прелаты;

5 И те, что шли пешком, сбивались с ног. Тогда-то

И был большой совет устроен до заката[63],

На коем собрались все вместе, как когда-то,

Монахи и бойцы — все те, чье дело свято...

Там был Неверский граф, который щедр на траты,

10 Бургундский сюзерен, за Божий крест ходатай,

Граф де Сен-Поль[64] с людьми, на коих крепки латы,

Отважный граф д’Осер[65], достойный и богатый,

И доблестный Гильом, женевец тороватый,

И храбрый Пуатье, властитель маркизата[66],

15 Которого земля смешалась без возврата

С землей Форез, чей враг, извечный и заклятый,

Был грозный тот сеньор... А прочих имена-то

Мне за ночь не назвать, не вспомнить без утраты

Хоть провансальцев тех, кто принял крест на латы,

20 А было кроме них весьма не маловато

Тех, коих не сочтет и грамотей завзятый

Без конницы несметной их. А уж она-то

Густа, что твой туман.

Лесса 13

Та рать была невиданной, скажу вам не в обман,

В ней — двадцать тысяч рыцарей — отважных христиан.

А также двести тысяч в ней вилланов и крестьян,

Священников и клириков и прочих горожан[67].

5 И конный рыцарь, и слуга — все шли в Господень стан,

Клянусь, от топота копыт стоял повсюду стон,

Весь Лимузен и Пуату, Гасконь, Руэрг, Сентонж

За Церковь подняли мечи, как было испокон.

Еще Господь не создавал с начала всех времен

10 Того, кто смог бы описать сей ратный Вавилон,

Зане сошлась там вся Овернь, тем паче — весь Виенн.

Шли от Ломбардии самой и от родезских стен

Сеньоры, коих тяготил груз крови и измен,

Кому прощенье получить великий был резон.

15 Рекли французы: «Что за честь разграбить Каркассонн?

Возьмем Тулузу!» Но как раз с ней мир был заключен[68].

А прочий альбигойский край на гибель обречен!

На лодках воинский припас послав себе вдогон[69],

По суше двигались полки через тулузский лен[70].

20 Скрепив в Балансе договор[71], тулузский граф Раймон

Французам помощь обещал, мир получив взамен.

Была еще вторая рать, что шла через Ажен[72],

Не столь, однако, велика, как войско парижан;

Бойцы чуть раньше вышли в путь, своих покинув жен.

25 Там куртуазный был граф Ги, чья родина — Клермон,

Тюренн, уверенный в бою, и доблестный Гурдон,

Прелаты многие, кому высокий сан был дан,