Песнь моряка - [188]
Он попробовал добраться до темной заплатки, загребая руками и наклоняясь то на один борт, то на другой. Удалось ему только раскачать плот и покрыться по́том. Но он заметил, что руки уже не сводит от холодной воды. Неужели его действительно унесло в тропики за такое короткое время? Только если тот ветер в десять раз превысил скорость.
Он соскользнул с кормы в тепловатую воду, обхватил руками крепление мотора и принялся медленно разводить по-лягушачьи ноги. Почувствовав через полчаса, что доплыл до заплатки, он забрался обратно на плот.
Масса состояла в основном из водорослей – вырванных с корнем стеблей ламинарии, перепутанных между собой и воняющих мертвыми морскими тварями; но чем дольше он дрейфовал по этому миниатюрному саргассову морю, тем больше находил в нем сокровищ, которые способен оценить только потерпевший кораблекрушение моряк. Вонючее зеленое плетение было инкрустировано прекрасной коллекцией морских обломков: там попадались крабовые поплавки, пенопластовые подушки, лампочки и бутылочные пробки, бензиновые канистры, деревянные рейки, доски, шесты и столбы. Айк выловил двенадцатифутовую полированную балясину со все еще болтающимся на конце куском тикового настила. Она, должно быть, отвалилась от большого круизного судна, там любят такое дерево. Орудуя этой балясиной, как шестом, он перемещался по всей зеленой массе, выбирая себе сокровища. Нашел множество банок и бутылок с крышками, в большинстве пустых. В некоторых, однако, кое-что оставалось на дне – сладкий огуречный рассол, заправка для салата, сироп от простуды «Викс-55», ангостура, сельтерская вода. Он старался вливать в себя жидкость постепенно, но она все равно стала подниматься. Его спасли два дюйма сельтерской. Вода утолила жажду, и в ней было достаточно газа, чтобы успокоить желудок. Лучшей находкой стало яблоко. Огромное, как бейсбольный мяч, и блестящее, как сама жизнь.
Он еще догрызал сердцевину, когда медленное движение шеста принесло худшую находку – на этот раз наземное существо.
Молодой человек в спасательном жилете лежал на спине среди перепутанных веревок ламинарии, небрежно раскинув руки, словно прилег в зеленый гамак посмотреть шоу в несуществующем телевизоре. Там показывали комедию, судя по выражению лица этого парня: голова откинута назад, как будто он смеется в голос сквозь широкую лиловую улыбку. Горло перерезано от скулы до скулы одним умелым движением. Несколько минут Айк уговаривал себя обыскать тело. Может, у пацана где-то болтается на шнуре нож, как их носят многие матросы, – нож мог пригодиться. В конце концов Айк помотал головой и быстро погреб прочь. Пра считают, что клинок после суицида проклят. Если понадобится что-то отрезать, это можно сделать битым стеклом.
Он пробирался через обломки и постепенно стал замечать, что плавучий остров вращается. Это было видно по тому, как описывает круги солнце и его собственная тень. Мягкое вращение не заботило его до тех пор, пока он не заметил, что его маленькое саргассово море вертится вокруг другого, куда большего колеса, и эта сволочь тащит его на буксире!
Он начал загребать сильнее, прочь от надвигающегося водоворота, но все равно выходило медленно – в поисках пропитания он слишком глубоко забрался в эту мешанину. Но и так он, наверное, выбрался бы, если бы не вильнул в сторону за многообещающим бутылочным горлышком, мигнувшим ему из завитка перепутанных водорослей. Он вытащил бутылку на солнечный свет, и в ней оказалось еще больше половины сверкающей прозрачной жидкости. Сорвав ржавую крышку клещами и едва успев насладиться вкусом (джин! восхитительный аромат земли и подгнившего можжевельника, джин), он вдруг услыхал за спиной шипение пара. Этот второй водоворот крутился быстрее, чем он думал. Он сталкивался с водоворотом Айка! Величавое кружение водорослей и обломков не шло ни в какое сравнение со встречной мощью этого нового вихря. Столкновение воды по краю затормозило ламинарный водоворот почти до полной остановки. Айк подумал, что надо было оставаться в центре круга. Он добрался до обода как раз вовремя – его засосало на другую орбиту и закрутило в противоположную сторону. Он попал в плен к другой карусели, гораздо быстрее и загадочнее, и в ее головокружительном вихре носились сухопутные существа, многие из которых были еще вполне живы.
Поворотный круг расширяется. Цветные штуки разбегаются, центр не может их удержать. Но отец Прибилов знает: теперь это больше чем простая, наброшенная на мир анархия, больше чем заурядный мохнатый зверь, наконец-то прорвавшийся сквозь иное свое воплощение. Это новый развал крутится и крутится в новоиспеченном круговороте, удерживаемый единой паутиной, вопреки расширению. Именно так, и можно не узреть, что это означает, как можно не узреть
