Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов - [105]

Далее авторы статьи обозначили, что намерены перейти к аргументации. Объяснить, например, какие ошибки допущены предшественниками: «Выше уже говорилось о сложности задачи, перед которой были поставлены редакторы швейцарского издания. Решая эту задачу, они вынуждены были догадываться, что скрывается за тем или иным непропечатавшимся словом, что часто вело к невольной подмене его другим, более или менее подходящим, приблизительным».

Если верить статье «От издательства», авторы ее работали принципиально иначе. Акцентируется, что, по их мнению, почти каждое слово романа «несет в себе глубинный, проникающий в корневые основы духа и бытия смысл, заставляющий читателя думать и постигать. Можно было бы привести много примеров вышесказанного, но, поскольку это скорее задача литературоведения, ограничимся двумя примерами».

Странная аргументация. Значит, важно «почти каждое слово», разночтения «многочисленны», но при этом для характеристики их довольно и двух примеров.

Начнем с первого. Публикаторами отмечено, что в «главе 60-й, ч. III до сих пор печаталось: „Сталинград стал символом будущего“. На привычном для читателя слове до такой степени не задерживалось сознание, что, кажется, даже ни у одного из профессионалов не возникла мысль о бессмысленности его. На самом деле у Вас. Гроссмана фраза звучит так: „Сталинград стал сигналом будущего“».

Возможно, именно так и «звучит». Однако неясно, какие источники публикаторы сравнили. Потому что в «главе 60-й, ч. III» лозаннского издания нет фразы, цитированной в статье «От издательства».

Рассмотрим второй пример. В качестве такового приведено «рассуждение о дружбе в главе 8-й, ч. II, где привычное и часто звучащее в романе слово „свобода“ подменило собой непрочтенное — „суббота“, лишив этим смысла не только саму фразу, но и целую (хотя и небольшую) главу: „… особо прекрасна дружба там, где человек служит субботе. Там, где друга и дружбу приносят в жертву во имя высших интересов, там человек, объявленный врагом высшего идеала, теряя всех своих друзей, верит, что не потеряет единственного друга“. Слово „суббота“ в этом контексте отсылает нас к Евангелию от Марка („Суббота для человека, а не человек для субботы“), где утверждается высшая самоценность человека и его жизни. Только так глава приобретает смысл и ложится в идейную и смысловую ткань романа, одной из главных проблем которого являются взаимоотношения человека и государства, человека и деспотии идеи».

Уточнение бесспорно важное. Однако вновь неясно, какие источники сравнили публикаторы. Потому что в лозаннском издании сказано именно о дружбе «там, где человек служит субботе».

Возможно, авторы статьи «От издательства» имели в виду не лозаннскую книгу, а какие-либо другие публикации. Например, в журнале «Октябрь». Или же первое советское книжное издание, выпущенное в 1988 году.

Но гадать не стоит. Уровень текстологической подготовки можно оценить и по двум примерам. Не мы их выбрали — другие не приведены.

Если судить по сказанному в статье «От издательства», то не было «дознаковой» сверки рукописей. Лишь заявлено, что она необходима, даже и проведена, однако результаты не подтверждают заявления публикаторов. Следовательно, нет оснований признать текстологически корректным второе советское книжное издание.

Что до аргументации авторов статьи «От издательства», то именно текстология тут ни при чем. Посредством риторических приемов решались задачи политические, рекламные и т. д. Как говорится, при всем уважении.

Торопились в издательстве «Книжная палата». Об этом бывший главред сказал нам в личной беседе. По его словам, опасался, что «калитка закроется».

Да, хватало причин для опасений такого рода. Однако и результат налицо.

Вернемся теперь к мемуарам Сарнова. После цитаты из статьи «От издательства» следовал вывод: «Этот небольшой отрывок из издательского предисловия ко второму изданию романа я привел не для того, чтобы заключить, что текст этого издания следует считать каноническим, что никакая работа текстологов тут больше уже не нужна. Может, и нужна. Не надо только изображать дело таким образом, что текстологам, которые пожелали бы этим заняться, пришлось бы начинать с нуля».

Во-первых, нам и не понадобилось «изображать дело». Проблемы текстологии романа мы не анализировали в статье, рассердившей Сарнова. Лишь обозначили, что они есть. Во-вторых, термин «канонический» здесь вообще неприменим. Решения относительно каноничности принимаются богословами. Наконец, о том, нужно ли текстологам «начинать с нуля». А по-другому и не получится.

Область гипотез

Текстологически корректного издания пока нет. Зато теперь есть новые источники текста.

В 2013 году Т. М. Горяева, директор РГАЛИ, обратилась к своему коллеге, В. С. Христофорову, возглавлявшему тогда Центральный архив ФСБ РФ, и предложила передать на хранение материалы, изъятые у Гроссмана. Это предложение было принято[186].

Материалы, переданные из ЦА ФСБ РФ, ныне хранятся в РГАЛИ. Но с 1961 года количество единиц хранения и состав их не раз менялись.

Изначально Гроссман разложил все рукописи по комплектам. На каждый экземпляр романа — три светло-коричневые папки. В таких папках, согласно мемуарным свидетельствам, были переданы экземпляры романа в издательство «Книжная палата». Тот, что хранился в семье Лободы, и липкинский.