Перекресток версий. Роман Василия Гроссмана «Жизнь и судьба» в литературно-политическом контексте 1960-х — 2010-х годов - [104]

Согласно выходным данным, 12 апреля 1989 года редакционные материалы сданы в набор. Значит, были отправлены в типографию. Не позже этого дня и завершилась «настоящая текстологическая работа».

По советскому календарю, 12 апреля — День космонавтики. Вот и скорость редакционной подготовки была, можно сказать, космической.

Отметим, что объем хранившейся в семье Лободы рукописи — свыше тысячи страниц. Почти на каждой «густая» правка, да еще и «вставок» много. Следовательно, количество исправлений — десятки тысяч.

Пусть это «черновик», его все равно надлежало сверить с рукописью, предоставленной Липкиным. Установить, каждое ли исправление учтено. Если нет — выяснить почему. В каждом случае принять решение. Подчеркнем еще раз: таких операций — десятки тысяч.

Как выше отмечено, нумерация страниц двух рукописей не могла совпадать. А это сильно замедлило бы работу.

Всю сверку надлежало провести одному сотруднику. Консультироваться мог бы с кем угодно, но сверять все равно в одиночку. Даже если б сверявший трудился без выходных, на такую работу — месяца три. Не меньше.

Однако редакционная подготовка на том не закончилась бы. Еще машинистке надлежало перепечатать сверенный материал. Месяц, не меньше.

Работу машинистки тоже следовало проверить. Если понадобится — внести правку. А потом корректор должен был читать материал. И при необходимости — править. Значит, на все это еще месяц ушел бы. А то и два, если учитывать объем рукописи.

Затем следовало заново перепечатать страницы с правкой. Ну а после этого материал поступил бы для разметки к техническому редактору книги. Ему бы тоже не одна неделя понадобилась, если учитывать объем рукописи.

Итого — не менее полугода ударного труда. А редакция «Книжной палаты» успела за четыре месяца.

Ну, допустим, совершила невозможное. Тут главное — результат. Его и рассмотрим.

Доказывая, что второе книжное издание было текстологически корректным, Сарнов пространно цитировал статью «От издательства». Приведем эти цитаты и мы. Так, публикаторы утверждали: «Дело в том, что в машинописную рукопись беловика Вас. Гроссман внес некоторые поправки, но, как показывает анализ текстов, не успел сличить его с черновиком и многочисленные ошибки машинисток исправлял не по оригиналу, а по новому разумению, к тому же далеко не все из них заметил, особенно в тех случаях, когда они не искажали впрямую смысла».

Рассуждения эти выглядят странно. Допустим, предоставленная Липкиным рукопись и сохраненная Лободой — «беловик» и «черновик». Так все равно, никакой «анализ текстов» не показал бы, что автор «не успел сличить» их. Если только Гроссман сам не сообщил где-нибудь на полях, что отказался от сверки из-за нехватки времени. Однако сведений подобного рода нет в статье «От издательства».

Значит, сказанное про «анализ текстов» и «не успел сличить» — домысел. Публикаторы не объяснили, куда Гроссман торопился настолько, что решил пренебречь сверкой рукописей. Читатели должны верить на слово.

Сказанное про «новое разумение» тоже странно. Гроссман к 1960 году — профессиональный литератор с четвертьвековым стажем, но, если верить статье «От издательства», он в испещренный правкой тысячестраничный «черновик» заглядывать не стал, а сразу принялся исправлять «ошибки машинисток» в «беловике» не меньшего объема. Это вне здравого смысла. И никаких доказательств, что было именно так.

Кстати, авторы статьи «От издательства» весьма противоречиво характеризуют авторскую правку, внесенную «по новому разумению». С одной стороны, «ошибки машинисток» — «многочисленные». А с другой — указано, что Гроссман «далеко не все из них заметил».

Про «заметил» — опять домысел. В таких случаях принято лишь констатировать, что не все ошибки исправлены. Ко всему прочему, еще и нельзя уяснить, какие же «не искажали впрямую смысл». Примеры не приведены.

Далее в статье характеризуются методы, использованные для подготовки издания. Публикаторы сообщили, что намеревались «в наибольшей мере приблизиться к пониманию авторской воли».

Весьма похвальное намерение. Даже вполне реализуемое: в рукописях и выражена пресловутая «авторская воля». Только сверив, их можно «приблизиться к пониманию». Вроде бы ясно, что делать.

Но оказывается, поначалу были сомнения. Методологического характера. Потом их отвергли: «Стало ясно, что наибольшего приближения можно достичь только путем тщательного, дословного, „дознакового“ сличения и сопоставления двух рукописей и принятия наиболее адекватных решений в каждом случае текстуальных расхождений».

Значит, пусть и не сразу, а все-таки решили публикаторы сверить рукописи. Далее же сообщается: «Авторская правка беловика учитывалась безоговорочно, если только она не была вызвана грубой ошибкой машинистки».

Отсюда с необходимостью следует, что «правка беловика» не учтена в тех случаях, когда она, по мнению публикаторов, «была вызвана грубой ошибкой машинистки». Как такое понимать — загадка. Примеры не приведены. Следовательно, доказательств опять нет, и читатель вновь должен верить на слово.

Характерно, что в статье «От издательства» нет сведений о количестве «текстуальных расхождений» в «беловике» и «черновике». Как будто это не имело значения.