Пассажирка из Франкфурта. Немезида. Слоны помнят все - [25]

Она спросила:

— Вы знакомы с мистером Статтенхэмом?

— Теперь да, мы поговорили за столом. Раньше я с ним не встречался.

— Говорят, он очень важная птица, — сказала Милли Джин. — Президент ПиБиЭф, знаете, что это такое?

— Такие вещи положено знать, — сказал сэр Стаффорд. — ПиБиЭф, ДиСиВи и ЭльУайЭйч. И еще неимоверное количество заглавных букв.

— Отвратительно, — сказала Милли Джин. — Отвратительно. Сплошные заглавные буквы, ничего живого, никаких людей. Одни идиотские обозначения. Какой чудовищный мир! Я все чаще об этом думаю. Мир ненависти и отчуждения. Я хочу, чтобы он стал другим, совсем, совсем другим.

Она и вправду этого хочет? На мгновение ему показалось, что она говорит искренне. Любопытное признание…

Гровнер-сквер была воплощением покоя. Хотя на тротуаре поблескивали осколки стекла, битые яйца, расплющенные помидоры и кусочки блестящего металла, в небе над площадью безмятежно сияли звезды.

Машины одна за другой подруливали к подъезду посольства, увозя гостей по домам.

Полицейские маячили на углах, но особенно глаза не мозолили.

Ситуация была полностью под контролем.

Один из гостей-политиков заговорил с офицером полиции.

Вернувшись, он сказал вполголоса:

— Арестовали немногих. Всего восемь человек. Утром все предстанут перед судом на Боустриш. Все те же лица. Как всегда, Петронелла и Стивен со своей шайкой. Да… Остается только ждать, пока им это надоест.

— Вы ведь живете недалеко отсюда, — произнес голос за спиной у сэра Стаффорда. Глубокое контральто. — Могу вас подбросить.

— Нет-нет, я отлично доберусь пешком. Тут минут десять ходу.

— Меня это нисколько не затруднит, уверяю вас, — сказала графиня Зерковски. — Я остановилась в «Сэйнт-Джеймс Тауэр»[96].

Это было название одного из престижнейших отелей.

— Вы очень любезны.

Ее дожидался огромный роскошный лимузин. Шофер открыл дверцу, графиня Рената села в машину, сэр Стаффорд Най последовал за ней. Она назвала адрес сэра Стаффорда Ная шоферу. Автомобиль тронулся с места.

— Вы, оказывается, знаете, где я живу? — сказал он.

— А почему бы нет?

Интересно, что означает сей ответ.

— Правда, почему бы и нет, — сказал он. — Вы ведь знаете так много? — И добавил: Очень вам признателен за то, что вернули мой паспорт.

— Я подумала, что это избавит вас от некоторых неприятностей. Наверно, лучше его сжечь. Вам, наверное, уже выдали новый?

— Выдали.

— Свой разбойничий плащ вы найдете в нижнем ящике комода. Его туда положили сегодня вечером. Я думаю, вам было бы хлопотно покупать новый, да и отыскать подобную вещь вряд ли бы удалось.

— Я буду дорожить им еще больше — после того как он побывал в определенных… переделках, — сказал Стаффорд Най. И добавил: — Надеюсь, свое дело он сделал.

Тихо урча, машина неслась по ночным улицам.

Графиня Зерковски сказала:

— Да. Он свое дело сделал, раз я здесь — и жива…

Сэр Стаффорд Най промолчал. Она, видимо, ждет от него расспросов, думает, что он станет выпытывать у нее подробности, попытается узнать, что она делала, какой именно опасности избежала. Она хотела, чтобы он проявил любопытство, но сэр Стаффорд Най никакого любопытства проявлять не собирался. И был очень рад, что не пошел у нее на поводу. В тишине раздался ее негромкий смех. Однако, к его немалому удивлению, смех этот был торжествующим, а вовсе не смущенным.

— Вам понравилось, как вы провели вечер? — спросила она.

— По-моему, прием удался. Милли Джин умеет всегда устраивать приемы.

— Значит, вы с ней давно знакомы?

— Я знал ее еще по Нью-Йорку — до того, как она вышла замуж. Миниатюрная Венера.

Она взглянула на него с легким изумлением.

— Это прозвище дали ей вы?

— Нет, не я, одна моя пожилая родственница.

— Да, в наше время подобное прозвище услышишь не часто. По-моему, оно ей очень подходит. Только…

— Только — что?

— Венера соблазнительна, не так ли? Но разве она честолюбива?

— А вы считаете, что Милли Джин Кортмэн честолюбива?

— Конечно. Это самое главное в ее натуре.

— И вы считаете, что быть женой посла при Сент-Джеймсском дворе не слишком ласкает ее честолюбие?

— Что вы! — сказала графиня. — Это всего лишь начало.

Он не ответил, вглядываясь в дома за окном лимузина. Потом хотел что-то спросить, но передумал. Он заметил, как она бросила на него быстрый взгляд, но тоже промолчала. И только когда они проезжали по мосту через Темзу, он наконец заговорил:

— Значит, мы едем не к моему дому и не к вашему отелю. Мы переправились на другой берег Темзы. Мы уже встречались на этом мосту. Куда вы меня везете?

— Не все ли вам равно?

— Думаю, нет.

— Да, я вас понимаю.

— Разумеется, вы стараетесь идти в ногу со временем. Сейчас модно похищать людей. Вы меня похитили. Зачем?

— Затем, что вы мне нужны, как и в тот раз. — Она немного помолчала и добавила: — И не только мне.

— Вот как.

— И это вам не нравится.

— Я предпочел бы, чтобы меня пригласили.

— Если бы я вас пригласила, вы бы поехали?

— Может — да, а может, и нет.

— Мне очень жаль.

— Неужели?

Они мчались сквозь ночь в полном молчании. Дорога пролегала не через пустынную сельскую местность; они ехали по шоссе. Временами свет фар выхватывал из темноты дорожные указатели, так что Стаффорд Най прекрасно видел, куда лежит их путь: через все графство Суррей и по северной части Суссекса