Париж: анатомия великого города - [145]
Даннекеру такой метод решения проблемы казался непрофессиональным и слишком медленным. Он планировал как можно быстрее разделаться не только с восточноевропейскими евреями, набившимися в плецлъ, но и с местными уроженцами, «внедрившимися и, словно раковая опухоль в теле, подтачивающими французское общество изнутри». Единственным решением проблемы он видел масштабную общегородскую операцию. Собрав подчиненных в штаб-квартире гестапо на авеню Фош, Даннекер представил им собственный план «Vent Printanier» («Весенний ветер»). Целью операции было при поддержке парижских властей собрать до 28 000 евреев, выслать их в концентрационные лагеря на восток или приступить к их уничтожению самостоятельно. Ничего подобного раньше не проводилось, и потому в случае успеха эта операция стала бы показательным образцом решения «еврейского вопроса» для всей оккупированной нацистами Европы.
Даннекер был не просто амбициозным карьеристом, он искренне любил свою работу. Получив одобрение высшего командования на проведение операции «Весенний ветер», он с энтузиазмом взялся за дело, и это было больше, чем служебное рвение, замечали его подчиненные. Первым делом ему следовало убедить парижский муниципалитет и военные оккупационные власти в важности плана и в реальности его выполнения, а затем следить, как операция набирает ход. Никто из высших чиновников Парижа ни на первой, ни на последующих встречах с Даннекером и слова не сказал против плана. Кто-то лишь отметил, что предположительная дата облавы, ночь с 13-го на 14 июля, не очень удобна, так как это день взятия Бастилии, и парижане будут пьяны и неуправляемы. По совету французов с великой неохотой Даннекер перенес дату операции на 16–17 июля.
Многие евреи знали, что власти планируют какую-то крупную операцию — отчасти благодаря здравому смыслу и интуиции, отчасти из новостей еврейского подполья «Solidarité», которое добывало точную информацию через сеть информаторов и сочувствующих. Но ни точных дат, ни того, что именно произойдет, не знал никто.
То, что случилось на улицах Парижа 16 июля, шокировало всех горожан — евреев и неевреев. Даннекер дал своему окружению недвусмысленные инструкции: при успехе операции «Весенний ветер» все должны подумать, что это исключительно французское изобретение. Он лично сформировал 900 патрулей из офицерского состава. Всего в операции участвовало около 9000 человек. Приказ был ясен: «Идентифицировав еврея, немедля для его ареста вызвать патруль, который обязан зарегистрировать всякую попытку сопротивления — физическую и вербальную… Каждого еврея следует препроводить в пункт сбора вне зависимости от состояния его здоровья». В четыре часа утра в дома всех официально зарегистрированных парижских евреев ворвалась французская полиция. Сначала, узнав французскую речь, бедняги вздохнули с облегчением. Только после они осознали, что зачистка идет во всех домах, что целые семьи гонят вниз по лестницам, что на улице их ожидают автобусы и фургоны «Compagnie des transports»[127]. Те из парижан, кто проснулся в столь ранний час, — рабочие, официанты, горничные, консьержи, — беспомощно и в большинстве своем с состраданием наблюдали за происходящим.
Около 7000 человек — из них 4000 детей — к полудню были согнаны на велодром де Ивер на улице Нелатур, который парижане называли Вель-д-Ив. Это место для арестованных семей стало уменьшенной копией концлагеря. Некоторых сразу гнали в лагерь, расположенный в северном пригороде — Дранcи, чтобы оттуда отправить в страшное путешествие на восток. Несмотря на все усилия Даннекера, на Вель-д-Ив среди заключенных царил хаос: переполненные автобусы прибывали каждые десять минут. Еды арестантам не раздавали, здесь царила полная антисанитария (десять туалетов на 7000 человек). Случались на стадионе попытки лишить себя жизни (десять удались): большинство самоубийц бросались вниз с верхних трибун. У некоторых беременных женщин начались схватки. Бушевали диарея и дизентерия. Многие умирали. Французские и немецкие власти отдали приказ, ограничивший количество врачей, одновременно находившихся на стадионе, всего до двух человек. В редкий момент милосердия нацистов, в ночь на 16 июля председатель «Union Générale des Israélites en France» («Генеральный союз израильтян Франции») Андре Баур получил возможность посетить Вель-д-Ив. Позднее он описывал увиденный кошмар, словно сцены Судного дня: «У сестер милосердия на глаза навернулись слезы, — писал он, — даже полицейские были удручены». Врач из той же организации рыдал, увидев девочку, молившую о свидании с родителями: «Она была больна. Ее глаза не отпускали меня, она умоляла, чтобы я попросил солдат освободить ее. Она хорошо вела себя весь год, ведь за это можно избавить ее от тюрьмы».
Глава правительства Виши Пьер Лаваль одобрил депортацию детей: этим коллаборационистское французское правительство показало, что добровольно и активно участвует в «окончательном решении» еврейского вопроса. Поразительно, но операцию посчитали провальной: слишком многие из запланированных 28 000 евреев сумели бежать или покончили с собой. Адольф Эйхман в беседе с Гитлером заметил, что всегда сомневался в способности парижан исполнить «долг». Даннекера отозвали в Берлин и заменили Хансом Ротке, который заявил, что программа по депортации евреев будет длиться, покуда сами власти Франции того желают. Прошло немного времени, и машина Даннекера заработала: поезда начали перевозить евреев в Дранcи, который дети, ошибочно считавшие, что их везут на игровую площадку, назвали «Pitchipoi», а затем дальше на восток — к смерти от голода или в газовой камере.
«В Речи Посполитой» — третья книга из серии «Сказки доктора Левита». Как и две предыдущие — «Беспокойные герои» («Гешарим», 2004) и «От Андалусии до Нью-Йорка» («Ретро», 2007) — эта книга посвящена истории евреев. В центре внимания автора евреи Речи Посполитой — средневековой Польши. События еврейской истории рассматриваются и объясняются в контексте истории других народов и этнических групп этого региона: поляков, литовцев, украинцев, русских, татар, турок, шведов, казаков и других.
Монография посвящена одной из ключевых фигур во французской национальной истории, а также в истории западноевропейского Средневековья в целом — Жанне д’Арк. Впервые в мировой историографии речь идет об изучении становления мифа о святой Орлеанской Деве на протяжении почти пяти веков: с момента ее появления на исторической сцене в 1429 г. вплоть до рубежа XIX–XX вв. Исследование процесса превращения Жанны д’Арк в национальную святую, сочетавшего в себе ее «реальную» и мифологизированную истории, призвано раскрыть как особенности политической культуры Западной Европы конца Средневековья и Нового времени, так и становление понятия святости в XV–XIX вв. Работа основана на большом корпусе источников: материалах судебных процессов, трактатах теологов и юристов, хрониках XV в.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга "Под маской англичанина" формально не является произведением самого Себастьяна Хаффнера. Это — запись интервью с ним и статья о нём немецкого литературного критика. Однако для тех, кто заинтересовался его произведениями — и самой личностью — найдется много интересных фактов о его жизни и творчестве. В лондонском изгнании Хаффнер в 1939 году написал "Историю одного немца". Спустя 50 лет молодая журналистка Ютта Круг посетила автора книги, которому было тогда уже за 80, и беседовала с ним о его жизни в Берлине и в изгнании.
В интересной книге М. Брикнера собраны краткие сведения об умирающем и воскресающем спасителе в восточных религиях (Вавилон, Финикия, М. Азия, Греция, Египет, Персия). Брикнер выясняет отношение восточных религий к христианству, проводит аналогии между древними религиями и христианством. Из данных взятых им из истории религий, Брикнер делает соответствующие выводы, что понятие умирающего и воскресающего мессии существовало в восточных религиях задолго до возникновения христианства.
На нашей планете найдется не много городов, способных соперничать с Афинами древностью.Построенный Тесеем по воле богини Афины, этот город видел нашествие персов и суд над Сократом, славил Перикла и изгонял Фукидида, объединял Грецию и становился зачинщиком раздоров, восхвалял поэтов и философов — и подвергал их осмеянию. Позднее этот город видел македонцев, римлян и галлов, сопротивлялся Османской империи, принимал лорда Байрона и других знаменитостей и в конце концов стал столицей независимой Греции.Приятных прогулок по городу Акрополя и Парфенона, городу Перикла и Фемистокла, Платона и Аристотеля, Ипсиланти и Каподистрии, Вангелиса и Демиса Руссоса!
Каир — зримое воплощение истории человечества на протяжении сменявших друг друга поколений и эпох. Это и Нил, и великие пирамиды Гизы, до которых буквально подать рукой, и развалины Гермополя, и христианские церкви, и величественные мечети, и особняки, "унаследованные" от колониального периода, и современные эстакады. На каирских улицах роскошные "Мерседесы" и "БМВ" мирно соседствуют с тележками, запряженными осликами. Каир — "мать городов", по выражению арабского путешественника Ибн Баттутаха, — принадлежит одновременно Ближнему Востоку, Африке и всему миру.Приятных прогулок по городу фараонов и султанов, Наполеона и Лоуренса Аравийского, Гамаля Абдель Насера и Нагиба Махфуза!
Королевский замок на вершине скалы, у подножия которой когда-то колыхалось озеро нечистот, а ныне радует глаз зеленью обширный парк. Длинная улица, известная как Королевская миля и соединяющая замок с дворцом Холируд, обителью Марии Стюарт. Принсес-стрит с ее многочисленными магазинами. Роуз-стрит, которую иначе называют улицей пабов, вечно оживленная Грассмаркет, холм Кэлтон-Хилл с памятником Нельсону, обсерваторией и «северным Парфеноном» — колоннадой в честь побед герцога Веллингтона… Все это Эдинбург, столица Шотландии и настоящий город-памятник, словно застывший во времени и все же удивительно живой и всегда прекрасный — в типичную шотландскую морось и, конечно, в лучах солнца.
Собор Святого Семейства и всегда многолюдная Рамблас. Парк Гюэль, один из шедевров великого Гауди, и соперничающие друг с другом великолепные дома на Пассейч де Грасия. Геометрическая сетка квартала Эйшампле, бесчисленные ресторанчики и кафе Готического квартала, величественнный Монтжуик и знаменитый стадион «Камп Ноу»… Всё это — Барселона, столица, сердце и живой символ Каталонии, «тёплый город у теплого моря», город Пабло Пикассо и Жоана Миро, Антонио Гауди и Хосепа Льимоны, город типично испанский — и совсем непохожий на другие города Испании. Добро пожаловать в Барселону!