Париж: анатомия великого города - [144]

Спустя пару недель после начала оккупации во всех кинотеатрах начали показывать ролики, в которых утверждалось, что Франция пала исключительно по вине евреев, масонов и англосаксов, одержимых стяжательством и стремлением разрушить образ жизни рядовых французских граждан. Такие пропагандистские фильмы как, например, «Опасность еврейства» («шедевр документального кино», если верить писателю Люсьену Ребате) и «Коррупционеры», «Оккультные силы», являли собой весьма впечатляющие жуткие короткометражки, в которых перед глазами зрителя представали крючконосые евреи, хихикающие над гибелью христианской цивилизации. К этим роликам писались продуманные сценарии, они были прекрасно сняты и с убийственной точностью прорисовывали парижские реалии (постоянно, к примеру, встречается в них улица Кадет, на которой располагалась штаб-квартира парижских масонов). Осенью 1941 года совместно с французскими властями на Итальянском бульваре нацисты организовали выставку «Евреи и Франция». Посмотреть на нее пришли тысячи посетителей, а осуждающих ее не нашлось вовсе. Выставку назвали «неоценимым вкладом в образование». Всем гостям показывали огромного паука, висевшего над входом, и объясняли, что «паук представляет собой еврейство, сосущее кровь нашей Франции». Другим расхожим образом этой выставки, как и сценариев пропагандистских короткометражек, служил сказочно богатый еврей, который, не будучи настоящим европейцем («словно паразит»), кормится эксплуатацией добродетельных французов. Причина, по которой многие парижане никогда не встречались с евреями, объясняли нацисты, в том, что все евреи живут во дворцах или на французской Ривьере.

В действительности же большинство парижских евреев проживали в Марэ — в плеиле («местечко» на идиш), куда с 1880 года они бежали от нищеты и гонений из Восточной Европы. Для одних эта округа стала домом, для других — временной передышкой перед дальнейшим путешествием в США или Палестину. Марэ был одним из самых ветхих и грязных районов столицы, но, по крайней мере, до начала 1930-х годов служил единственной территорией, свободной от антисемитизма, охватившего столицу Франции. Большинству парижан, каковы бы ни были их взгляды на «еврейский вопрос», работы в этой округе не имелось, а потому не было и личных контактов с местными жителями.

Коллаборационистская парижская пресса начала громкую кампанию против «ядовитых чужаков». Типичным примером пропаганды тех лет является вышедшая в марте 1941 года в «Au Pilori» статья, автор которой истерически, навзрыд требовал истребить еврейский народ.

Смерть еврею! Смерть всему ложному, уродливому, грязному, противному, негроидному, полукровному, еврейскому! Смерть! Смерть еврею! Да! Повторим это. СМЕРТЬ! С-М-Е-Р-Т-Ь ЕВРЕЮ! Ибо еврей не человек. Он вонючее животное. Мы защищаем себя от зла, от смерти, и, следовательно, мы против евреев!

Примечательно то, что написал статью не немец, а коренной парижанин. В августе вышли первые антиеврейские законы, которых парижане даже не заметили. Евреям запретили пользоваться телефонами, становиться в общую очередь в продуктовых магазинах, владеть бизнесом, ездить на велосипедах, появляться в плавательных бассейнах. Им предписывалось совершать покупки лишь в определенные часы дня, ездить исключительно в последнем вагоне поездов метрополитена, не позволялось менять место жительства, преподавать в высших учебных заведениях и участвовать во многих сторонах общественной жизни города. С 29 мая 1942 года им надлежало носить желтую звезду Давида, пришитую к одежде. Французская компания «Барбе-Массан Поплен» охотно предоставила 5000 метров материала, необходимого для производства как минимум 400 000 звезд. Желтую звезду, как гласил указ, cледовало носить всем евреям старше шести лет «на видном месте слева на груди, тщательно пришитую к одежде».

После 2 октября 1941 года, когда тишину парижской ночи нарушил ряд взрывов, напряжение в обществе достигло предела. Мины взорвались на улицах Турель, Нотр-Дам-де-Назаре и Виктори: каждая бомба должна была уничтожить по синагоге. Народ терялся в догадках, кто и зачем это сделал. Немцы, которые и устроили теракты, утверждали, что взрывы являются частью волны спонтанных еврейских погромов, которые устраивают обозленные жители столицы в отместку за покалеченный иудеями Париж. Рассвет евреи встретили в страхе перед будущим.

Долго им ждать не пришлось. Гауптштурмфюрер СС Теодор Даннекер служил в Париже с сентября 1941 года. Двадцатисемилетний офицер прибыл в город по рекомендации самого Адольфа Эйхмана, любимчика Гитлера. Даннекер слыл упрямым и бесчеловечным, но эффективным чиновником, специалистом по решению «еврейского вопроса». Именно он вскоре сыграет ключевую роль в планировании и осуществлении операции «Окончательное решение» во Франции. Его «трудам» способствовала лютая ненависть, которую он питал к евреям: Даннекер тщательно планировал и исполнял программы массовых репрессий.

Даннекер ехал в Париж заниматься не пропагандой, а убийствами. Под его жестким руководством парижская антиеврейская кампания перешла от выставок, статей в газетах, фильмов и анекдотов к организованной депортации на восток. К концу 1941 года город бурлил антисемитскими настроениями: оптик Лиссак разместил в витрине своего магазинчика плакат со словами «Лиссак не Исаак», а популярное кафе «Дюпон» в Латинском квартале повесило на дверях «шуточное» объявление о том, что вход в заведение запрещен «собакам и евреям». Облавы начались уже в начале 1941 года, когда евреев-иммигрантов «пригласили» зарегистрироваться в полиции. Евреев, объявившихся в участке, быстро направляли в тюрьмы Бье-ла-Ро-лан и Питивьер.