Папство и Русь в X–XV веках - [9]
Наряду с этим вероятна и активность латинских миссионеров, приходивших уже в эту пору на Русь с севера и северо-запада. В этой связи не лишены интереса данные источников о ранних попытках датских и шведских викингов обосноваться в Прибалтике. Об этом сообщает архиепископ Гамбургский Римберт (865–888 гг.) в своем «Житии Ансхария», бывшего его учителем.[50] Попытки викингов захватить Курляндию имели место в середине IX в.; по словам Римберта, среди викингов были и христиане. Из этого можно сделать почти бесспорный вывод о попытках распространения новой веры и в северо-западных районах Восточной Европы.
Итак, в середине IX в. христианская вера, вытеснявшая мало-помалу древние религиозные представления, проникала на Русь с разных сторон. Объяснялось это прежде всего тем, что в процессе общеисторического развития славянских племен Восточной Европы создались социальные предпосылки, которые требовали формирования новой идеологии. Однако процесс этот развивался неравномерно. Еще не исчезли и те общественные силы, которые ему противодействовали. Еще не сложились достаточно благоприятные социально-экономические условия для упрочения христианства. Крещение, принятое после 860 г. киевлянами, возможно во главе с их князем Аскольдом,[51] не получило широкого распространения. Когда же в 882 г. Киев был взят варяжским предводителем Олегом, восторжествовали старые верования.[52] Возвращение киевской Руси к старым верованиям подтверждается косвенно и тем, что в договорах Олега с Византией 907 и 911 гг. никаких упоминаний о христианстве нет.[53]
Варяги, поселившиеся на Руси, не только не были проводниками христианства, как это настойчиво, хотя и бездоказательно повторяет ряд католических авторов,[54] но, не будучи сами христианами, они способствовали в конце IX и первой половине X в. возвращению русских к старым верованиям.
Тем не менее христианство на Руси и в это время не исчезало. Церковь на Руси получила во второй половине IX в. или в начале X в. и организационное оформление: она считалась митрополией константинопольского патриарха и в церковном уставе Льва VI (890–912 гг.) числилась на 61-м месте; несколько же позднее, в списках времен Константина Порфирородного, Русь составляла 60-ю митрополию патриархата.[55]
К середине X в. относится ряд новых свидетельств о распространении христианства на Руси. Этот процесс охватывал прежде всего часть княжеско-дружинной верхушки, а возможно, и часть богатого купечества. Христианские влияния на Русь шли, очевидно, главным образом из Византии. Греческие миссионеры действовали в разных городах древней Руси, но преимущественно в Киеве. Здесь, по-видимому, приняла в конце 50-х годов X в. христианство и жена князя Игоря Рюриковича — Ольга.[56]
Уже в 945 г., как это видно из русских летописных известий, в Киеве имелось немало христиан. В сообщении о посольстве, снаряженном Игорем в Константинополь для заключения договора, рассказывается, что христианские участники договора присягали в церкви св. Илии,[57] в то время как сам Игорь и другие послы приносили клятву верности на холме, где стоял Перун.[58]
Обо всем этом летопись рассказывает в тексте, очевидно, подтверждавшемся письменным первоисточником, впоследствии утраченном. Летописец воспроизводит в этой части своего рассказа о событиях 6453 г. (945 г.) текст договора, заключенного в результате переговоров киевского посольства в Константинополе. Этот текст был в руках летописца, о чем свидетельствует подробное перечисление множества имен участников посольства с указанием, в каком отношении стоял каждый из них к правившей в Киеве княжеской верхушке. Ясно, что в устной передаче, в рассказе, такое длинное и подробное перечисление не могло бы сохраниться.
Летописный рассказ 945 г. убедительно свидетельствует о том, что последователей христианства было на Руси тогда уже немало. Вместе с тем в этом же тексте имеется и указание, из которого необходимо сделать вывод, что в целом Русь придерживалась еще старых религиозных верований. В одной из статей, где предусматривается наказание за нарушение заключаемого договора о мирном сожительстве греков и русских, сказано: «Ежели христианин убьет русина или русин христианина, пусть схватят виновника убийства ближние убитого и убьют его».[59] Здесь «христианину» прямо противопоставлен «русин». Ясно, что в обычном понимании «русин» был нехристианин, «язычник».
Это место летописного рассказа помогает уточнить и ответ на важный вопрос о той социальной среде, в которой в эту пору новая вера уже распространилась, помогает понять и социальную роль новой веры в условиях возникновения и развития Киевского государства.
Как известно, в X в., а вероятно и раньше, в киевских и новгородских землях складываются феодальные вассальные отношения на основе крупного землевладения, устанавливается феодальная эксплуатация крестьянства.
