Папство и Русь в X–XV веках - [88]

«История» Острожского клирика сообщает многие подробности, важные для понимания политики папства на Флорентийском соборе в отношении Московской Руси, роли митрополита Исидора и общего характера собора, оценку которого автор дал уже названием своего сочинения. Особый интерес вызывает сообщение о том, как Исидор появился в Москве в роли «митрополита киевского и всея Руси», вопреки явному нежеланию великого князя Василия Васильевича II и московских иерархов. Оказывается, что это назначение, произведенное греческим патриархом, было результатом особого ходатайства папы римского.[611] Если учесть, что прямые обращения папы к патриарху — явление чрезвычайно редкое, а такое прямое вмешательство в дела греко-византийской церкви просто беспрецедентно, становится ясным, что должны были существовать особые серьезные причины, заставившие папу предпринять этот шаг. Нам представляется несомненным, что папа выполнял намеченный уже ранее план вовлечения Руси в союз с западной церковью. Не исключена возможность того, что и патриарх был в какой-то мере посвящен в тайные планы курии и потому пошел на такой шаг, как явное нарушение воли великого князя, который после смерти в 1431 г. митрополита Фотия представил в Константинополь на утверждение своего кандидата, рязанского епископа Иону, фактически отправлявшего уже несколько лет функции митрополита.[612]

В острожской (условное наименование) «Истории» говорится о грамоте, привезенной Исидором в Константинополь, в которой папа просил посвятить Исидора «не омешкиваючи на архиепископство русской столицы».[613] Патриарх Иосиф, очевидно, уже готовившийся к проведению унии, удовлетворил просьбу папы, и Исидор получил назначение в Москву.[614]

Однако вскоре прибыл в Константинополь и московский кандидат Иона с ходатайством от великого князя, ничего еще не знавшего о состоявшемся назначении Исидора. Патриарх не мог отказать московскому князю и дал посвящение в качестве митрополита русского также и Ионе с оговоркой, что данное посвящение будет иметь силу, «когда богу будет угодно или смертью или каким-либо другим случаем устранить Исидора от митрополии».[615]

Таким образом, в Москве оказался митрополит русской церкви, чуждый и враждебный не только русскому народу, но и стране, культуре ее народа и даже церкви, которую он «представлял». Исидор пробыл в Москве всего четыре месяца, с первого дня занятый подготовкой отъезда в Италию для участия в соборе, план которого, по-видимому, разрабатывался в Риме совместно с ним. Как сообщают источники, Исидора в Москве усиленно убеждали не ехать в Италию, но он не слушал никаких увещаний. В свете упомянутых подробностей относительно назначения Исидора на Русь его поведение в Москве до отъезда в Италию становится более понятным.

В лице Исидора папство имело на Флорентийском соборе ревностного проводника унионистской политики в среде греческого духовенства. Такую же роль выполнял и Виссарион Никейский, а также Дорофей Митиленский. Однако среди них именно Исидор являлся главным орудием сторонников унии. В сущности, по главному вопросу — об унии церквей — собор ожидал его приезда. Серьезные прения по этому вопросу начались лишь после прибытия русской делегации.

Сиропул оставил подробное описание всех бесконечных заседаний, переговоров, прений. С патетическими речами выступали сторонники унии — от греков более всего «русский» митрополит Исидор и Виссарион Никейский. Противоположную позицию упорно отстаивал третий главный оратор от греков — Марк Евгеник Эфесский. Трудно было защитникам непримиримых точек зрения прийти к соглашению. Главное, что их разделяло, были не канонические и догматические споры, которым официально посвящалась большая часть времени, а политическая сторона дела — неизбежное в случае согласия на унию подчинение Востока папской власти. Понимая, насколько критическим было положение Византийской империи, представлявшей собой уже почти только один Константинополь, поскольку остальные ее территории были захвачены турками, понимая, что, совершенно истощенная, она не имеет надежды спастись от угрозы окончательного завоевания, большинство греков все же противилось унии.

Острожская «История» сообщает интересные подробности о работах собора, особенно о самом заключении соглашения об унии.

По словам автора рукописи, когда паписты увидели, что, несмотря на все их усилия — и убеждения, и угрозы, они все же не могут склонить греков к принятию выдвинутых ими требований, прежде всего о признании папского примата, они впали в уныние и не знали, что им делать дальше. Тогда к папе обратился великий магистр ордена родосских рыцарей Ипатий и предложил применить к членам собора силу. Евгений IV согласился, и рыцари приступили к делу. Далее рассказывается о том, как ночью, накануне назначенного в церкви Санта Марии Новелла подписания унии, были разосланы специальные вестники ко всем католическим и проунионистским участникам собора с сообщением о том, что они должны явиться наутро не в церковь, а в папский дворец, куда якобы перенесена церемония подписания унии. В церковь же собрались, таким образом, одни лишь противники унии, с которыми явившиеся туда же родосские рыцари жестоко расправились.